Блестящая девочка
Шрифт:
Он побежал к корзине, скорее, скорее… А потом швырнул мяч.
Обод задрожал, руку обожгло, но он не обращал внимания, потому что толпа вокруг него вопила. Он принял решение не останавливаться ни перед чем, показать, на что способен, заставить их кричать так громко, чтобы заглушить голоса, вопящие внутри него.
Он рванул мимо противника, схватил мяч, отведя его к центру площадки. Он один. Это стиль жизни, который ему подходит. Безопасный образ жизни. Он сделал ложный выпад вправо, потом влево, потом повел мяч
Док, Док, Док!
Он схватил мяч и увидел впереди Карима, ожидавшего его, холодную убийственную машину. Карим едва ли человек. Такое лицо он видел в своих кошмарах. Обмани его. Он начал подаваться влево, но ведь Карим не человек, он машина, способная читать мысли, и прежде, чем увидит, он поймет по глазам, почувствует порами, узнает все тайные замыслы. Джейк подался вправо. Быстро, как молния, подпрыгнул к пролетел по воздуху.
Человек не может летать. Но я могу. Мимо Карима… Прямо в стратосферу… Бум!
Док! Все на ногах. Док! Они вопили и бесновались.
Карим смотрел на него, они молча признали друг друга с тем абсолютным уважением, которое возможно лишь между людьми-легендами. А потом этот момент прошел, и они снова стали врагами.
Мяч был словно живой под пальцами Джейка. Он думал только о мяче. Он не допустит ни единой посторонней мысли. Мир совершенен. Мир, в котором человек может идти семимильными шагами, не чувствуя стыда. Мир, в котором судьи точно определяют, что правильно, а что ошибочно. В этом мире нет нежных детей с разбитым сердцем.
Джейк Коранда. Актер. Драматург. Обладатель Пулитцеровской премии. Он хотел бросить все и поселиться в мире своих фантазий. Он хотел быть Джулиусом Ирвингом, который бежит так, будто к его ногам приделаны крылья, который может допрыгивать до облаков и лететь выше, дальше любого человеческого существа, закидывая мяч к славе. Да. Крики толпы стихли, и он стоял один в луче рыжего света на самом краю в никуда.
РЕБЕНОК В БЕГАХ
Я не хочу планировать жизнь.
Я не хочу, чтобы кто-то диктовал мне, как жить.
Я буду учиться этому изо дня в день.
Глава 17
Флер поправила на плече ремешок сумки и сняла чемодан с багажной карусели. От тяжести она пошатнулась. Девушка не спала уже больше тридцати шести часов. Сумка, казалось, весила целую тонну. Она пыталась заснуть в самолете, но всякий раз, когда закрывала глаза, в ушах продолжали звучать голоса Джейка и Белинды. Снова и снова. Потрахайся с моей дочерью, Коранда, чтобы она могла спасти свою карьеру.
— Мадемуазель Савагар? — К ней подошел шофер в ливрее.
— Да.
Он взял ее чемодан.
— Отец ожидает вас.
Она направилась за ним по переполненному людьми терминалу аэропорта Орли и вышла к лимузину, припаркованному у тротуара.
Мужчина открыл ей дверь, и Флер скользнула прямо в объятия Алексея.
— Папа.
Он привлек ее к себе.
— Итак, дорогая, наконец ты решила приехать домой, ко мне.
Она уткнулась лицом в дорогую ткань пиджака и заплакала.
— Это было ужасно. Я оказалась такой глупой.
— Ну-ну, детка. Теперь отдохни. Все будет хорошо.
Он принялся гладить ее, и ей стало так хорошо, что она на миг закрыла глаза…
Когда они подъехали к дому, Алексей помог Флер дойти до ее комнаты. Девушка попросила его посидеть с ней, пока она не заснет, и он так и сделал.
Наутро Флер проснулась поздно. Служанка подала ей кофе и красивую тарелку фирмы «Лимож», полную круассанов и сладких булочек. Но Флер оттолкнула ее; она не могла даже подумать о еде.
— Здравствуй. — Алексей вошел в столовую, нагнулся и поцеловал Флер в щеку. Он нахмурился, увидев, что после душа она надела джинсы и пуловер. — А ты разве не взяла с собой другую одежду, дорогая? Если нет, надо сегодня же поехать и купить.
— Нет, у меня все есть. Просто не было сил одеться. — Она заметила недовольство на его лице и пожалела, что не постаралась выглядеть получше.
Алексей критически оглядел Флер.
— Прическа ужасная. Как ты могла такое сотворить с собой?
Ты похожа на мальчишку.
— Это мой прощальный подарок матери.
— Понятно.
— Я, пыталась немножко поправить ножницами, но не получилось.
— Ничего, сегодня мы этим займемся.
Алексей приказал горничной налить ему кофе. Когда та вышла, он вынул сигарету из серебряного портсигара, который носил в нагрудном кармане.
— Я думаю, ты расскажешь, Что случилось?
— Белинда звонила?
— Несколько раз. Она в панике. Сегодня утром я сказал ей, что ты наконец связалась со мной, что ты едешь на один из греческих островов. Но не открылась, на какой. Что ты хочешь побыть одна, хочешь, чтобы тебя оставили в покое.
— Я уверена, она уже летит в Грецию.
— Естественно, — сказал Алексей по-французски.
Они помолчали, потом он спросил:
— Имеет ли это отношение к конкретному кумиру?
— А ты откуда знаешь?
— Я всегда стараюсь знать все о тех, с кем имею дело.
И о тех, кто принадлежит мне, — тоже.
Флер потянулась за кофе и посмотрела в чашку, пытаясь скрыть слезы, снова навернувшиеся на глаза. Она устала плакать, устала бороться с болью, сидевшей внутри.
— Я влюбилась в него, — сказала она. — И мы переспали.
— Ну, это неизбежно.
Такая бесцеремонность обидела Флер.
— Но первой была моя мать, — добавила она сердито.