Блестящий шанс

Лейси Эд

Лифт был такой маленький, что нам пришлось спускаться по очереди, в два захода. Кей втиснулась в кабину вместе со мной. На ней были какие-то очень приятные духи, но я был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Она улыбалась мне, а её пальцы игриво бегали по моему рукаву.

– Барбара ведь чуть все дело не испортила, проболтавшись про детектива, - заметил я.

– Она просто в своем репертуаре. Но вы так ловко выкрутились.
– Ее пальцы прибежали к моим бицепсам.
– Мускулы меня завораживают.

– А что вы имели в виду под словом "назюзюкаться"?

–

Назюзюкаться? А, ну напиться, надраться. А вы что подумали?

– Нет, мне просто интересно.
– Мы вышли в крошечный вестибюль и стали ждать Барбару со Стивом. В подъезд вошла пожилая пара, они одарили нас этим самым "взглядом" и стали ждать лифт.

Кей снова занялась моим рукавом и прошептала:

– А как вы сохраняете форму?

– В спортзале. Перестаньте ощупывать меня точно лошадь на ярмарке.
– Я чуть не сказал "жеребца".

– А вам не нравится?

– Я не смешиваю бизнес и удовольствие, если можно так выразиться.

– Вы разве вы в данный момент на работе?

– Давайте не будем усложнять отношения между работодателем и работником, - я широко улыбнулся, обращая все в шутку. а сам раздумывал, как бы это ей повежливее объяснить, что у меня нет желания с ней переспать.

Наконец Стив и Барбара спустились. Пока мы ловили такси, Кей спросила, где мой "ягуар", после чего разгорелась дискуссия об автомобилях, которая не кончалась до тех пор, пока мы не подкатили к клубу "Стим Рум". Снаружи клуб можно было принять за большой магазин с дымчатыми стеклами. Когда мы туда входили я опять весь внутренне подобрался, но сразу расслабился, как только увидел на эстраде цветной ансамбль и чернокожую парочку за одним из столиков. Мы сдали верхнюю одежду в гардероб, и я осмотрелся. Это было тускло освещенное помещение с низким потолком и рисунками на стенах, оркестр играл тихую джазовую пьесу. Я бывал и в "Бердленде" и в "Кафе Сосайети" и прочих "тусовочных" заведениях, как называла их Сивилла, и в Гарлеме и на Манхэттене. Но тут и правда была какая-то особенно интимная обстановка - как в ночном кинотеатре. Столики вокруг небольшой танцплощадки не теснились друг к дружке и никто на нас не вылупился, когда нашу четверку усадили у самой эстрады.

Официант раздал нам меню, но я был единственный, кто стал его изучать. Тут не брали плату за вход, но когда любая порция спиртного стоит три доллара, это и не нужно. Все заказали себе джин с тоником, а я чистый ирландский виски. Наши дамы решили сходить в туалет, на что Стив произнес веско:

– Ни разу ещё система не дала сбоя: как только баба заходит в ресторан, она первым делом бежит отлить.

– Завтра же попрошу нашу библиотекаршу послать тебе учебник по анатомии человека, - отпарировала Кей на ходу.

Мы послушали музыку. Оркестр играл очень спокойно и гладко, как старая группа Ната Кинга Коула. Стив признался, что мечтает как-нибудь написать роман о джазе. Мне захотелось посоветовать ему написать про тяготы жизни чернокожего музыканта, кочующего по Югу с однодневными концертами, но не стал. Мы потягивали из своих стаканов и наблюдали, как какая-то малышка выкладывается в танце.

–

Господи, да у этой козявки внутри прямо дизельный двигатель, заметил Стив.
– Ну, как вам в обществе розовых?

– Розовых?

Он сделал большие глаза и брякнул:

– Приятель, да я вижу, вы с Кей знакомы недавно. Она и Барбара лесбиянки, они уже несколько лет вместе живут!
– и он гоготнул, точно подросток, рассказавший похабный анекдот.
– Вы не заметили, как они спорили перед уходом? Бобби не хотела, чтобы Кей брала свою трубку.

Я мысленно рассмеялся - над собой. И пожав плечами, ответил:

– У нас демократическая страна. У всех свои вкусы.

Он потер переносицу.

– Да вы правы. Спасибо, что вправили мне мозги.
– и переменил тему. А вы правда играете в футбол?

Наши дамы вернулись, и я решил, что Стив дурачился: они обе были весьма женственные.

– Потанцуем?
– предложила Кей.

Я встал.

– Хорошо, но я неважный танцор.

Я обнял её и мы заскользили по танцплощадке достаточно ритмично, так что издали наши движения можно было принять за танец.

– Извините, что оставила вас наедине со Стивом, - сказала она.

– А что с ним такое - корь?

– О Боже, вы сами что, не видите? Он же педрила записной! Чему вы улыбаетесь?

– Ваши волосы щекочут мне подбородок.

– Я же не телепатка. Нас разделяет полметра, - и она положила мне голову на плечо.
– Вам здесь нравится?

– Ага.

– Я надеюсь, вы внесете стоимость виски в свой отчет о расходах?

– Не беспокойтесь, внесу.

После очередной порции виски я танцевал с Барбарой и заметил у неё на пальце кольцо - такое же, как и у Кей. Она меня изрядно вымотала, хотя Стив танцевал с Кей, и Барбара неотрывно следила за ними. Он хорошо танцевал. Перехватив мой взгляд, Барбара улыбнулась:

– Извините. Но я терпеть не могу этого самодовольного идиота. Наконец он получил собственное шоу на телевидении, а ведет себя так, точно ему принадлежит весь мир. А эти его мальчишеские ухватки - короткая стрижка, одевается под студента... Болван! Не понимаю, почему Кей позволяет ему вокруг нас крутиться. Не имели несчастья, случаем, прочитать его роман?

– Нет.

– Белиберда. Бескрылый реализм в худшем своем проявлении.
– Она потерлась седой головой о мой галстук.
– Сколько в вас росту?

– Шесть футов два дюйма.

Тут она стала рассказывать про свои спортивные успехи в колледже и не умолкала, пока мы не вернулись за столик. Стив отирал лицо салфеткой.

– Ну вот, тут действительно теперь парная*. Не увлекаетесь турецкими банями, Туи?

– Ни разу не был.

– Да, я тоже, - и он знаком подозвал официанта. Вместо очередной порции виски я заказал большой сэндвич. Началось шоу. "Шоу" ограничилось длинноногой девицей с отсутствующим взглядом и сильно напудренным лицом, похожим на посмертную маску, на которой выделялись две черные стрелки накрашенных бровей. Она спела какую-то сладкую песенку о любви - отчаянно фальшивя. После второй песни я наконец врубился в её стиль, а может, просто меня повело от выпитого.