Блин и главная улика

Сколько раз говорили Блинкову-младшему начальники различных спецслужб:

– Прямо беда с вами, Дмитрий Олегович! Опять вы раскрыли особо опасное преступление, а мы не знаем, как вас наградить.

– Мне лишнего не надо, – со свойственной ему скромностью отвечал Блинков-младший. – Дайте мне только то, что дают обычно в таких случаях.

– В том-то и дело, Дмитрий Олегович, что ваш случай совершенно необычный, – возражали начальники спецслужб. – Со своими сотрудниками мы решаем такие вопросы по справедливости: кому орден, кому звездочку на погоны, а кому денежную премию. Вы, конечно, заслужили все

и сразу. Но – вы не наш сотрудник. Поэтому мы не имеем права даже объявить вам благодарность перед строем. А то что напишут в газетах? «Сегодня спецслужбы объявляют восьмиклассникам благодарности, завтра начнут объявлять выговоры, а послезавтра отметки в дневник ставить»?! В общем, ума не приложим, как поступить с вами, уважаемый Дмитрий Олегович! Вот разве что наградить ценным подарком? Только вы уж сами попросите что хотите. А мы постараемся выполнить любое ваше пожелание – в пределах отпущенной бухгалтерией суммы.

Обычно в таких случаях Блинков-младший подумает да и откажется. Он же не за подарок боролся с преступностью, а чтобы спокойно спали мирные граждане России.

Читатели, знакомые с полной приключений и настоящих подвигов биографией Блинкова-младшего, разумеется, уже догадались, что это горькая шутка. На самом деле никто не называл его Дмитрием Олеговичем и не спешил навстречу с ценными подарками. Хотя преступления он раскрывал одно за другим.

Взять хотя бы последний случай. Больше года матерый фальшивомонетчик Палыч по кличке Гутенберг печатал поддельные доллары и ни разу не попался. Его фальшивки появлялись то в Москве, то в Петербурге, то даже за границей, в Эстонии. Милиционеры головы сломали, пытаясь вычислить логово преступника.

А тем временем Палыч жил на берегу Псковского озера в роскошном трехэтажном особняке под медной крышей. Нет, он еще не настолько обнаглел, чтобы выставлять напоказ свое богатство. Особняк принадлежал банкиру Букашину. фальшивомонетчик работал мотористом на его личном катере.

Псковское озеро – пограничное. На катере Палыч со своим помощником за два часа доплывали до Эстонии. Оправляясь вечером будто бы на рыбалку, успевали передать фальшивые доллары скупщикам по ту сторону границы и до рассвета вернуться обратно.

Банкира Букашина не интересовали дела «моториста». Он даже на катере ни разу не прокатился, потому что не умел плавать и боялся воды. Катер был куплен для его сына Дэнни по прозвищу «Америкэн бой» (а вообще-то Дэнни звали Данилой).

Как фальшивомонетчик сумел втереться в доверие к Дэнни, а потом сделать его своим сообщником – отдельная история. Сейчас важнее то, что Блинкова-младшего и его одноклассницу Ирку Кузину в конце каникул отправили отдыхать именно на Псковское озеро.

Родителям некуда было их девать. Старший Блинков лежал в больнице со сломанной ногой, а Митькина мама и Иркин папа Иван Сергеевич собирались в командировки по своим делам. Она по контрразведчицким, он по налоговым. Такие уж у них были родители – подполковник контрразведки и полковник налоговой полиции.

В конце концов Иван Сергеевич пристроил их к бабушке налогового полицейского Николая Столетова. Она жила в полузаброшенной деревеньке Малые Грязюки, за оврагом от банкирского дачного поселка. Правда, потом бабушка оказалась не бабушкой, а ветераном милиции майором Снежко. Она три месяца наблюдала за виллой банкира, но так и не смогла раскрыть подпольную типографию фальшивомонетчиков.

А Блинков-младший смог! То, что майор милиции не сумела сделать за три месяца, он сделал за три дня! И как всегда, остался без награды. Ну и ничего. Зато в дачном поселке авторитет Блинкова-младшего был на недосягаемой высоте. Взрослые здоровались с ним за руку. Девчонки записывались в очередь, чтобы погулять с ним по берегу озера. Причем одна гуляла, а следующие две следили по часам, чтобы она не провела в обществе героя лишней минуты. Это ли не настоящая слава?!

Увы,

у каждой медали есть оборотная сторона, и не всегда на ней написано то, что нам хочется.

Блинков-младший завершил дело фальшивомонетчиков раньше, чем его мама или хотя бы полковник Кузин вернулись из командировок. А насмерть обиженная майор Снежко укатила в Москву, как только Палыча и его сообщника сдали псковской милиции. Она не могла перенести того, что ее собственную версию, которой отдано было три месяца работы, какой-то восьмиклассник реализовал за три дня.

Получилось, что благодаря выдающейся скорости, с которой Блинков-младший разоблачил Палыча, они с Иркой оказались как бы бездомными. Конечно, можно было вернуться в пустые московские квартиры и прожить как-нибудь до возвращения родителей. Но Ирка сказала, что есть вариант получше.

Нужно знать Ирку, чтобы понять, что почувствовал Блинков-младший, когда это услышал. Он сразу сообразил, что уголовник Палыч с пистолетом – цветочки по сравнению с Иркиным «получше». Но ему и в кошмаре не могло присниться то, что предложила Ирка.

В дачном поселке у них была общая знакомая Энни (на самом деле Аня. Это Америкэн бой ввел моду переделывать имена). Ее мама Наталья Константиновна держала частный детский сад, а попросту говоря, брала к себе домой детей, которые мешали своим родителям. Вообще-то жители поселка не страдали от бедности и могли нанять для каждого ребенка отдельную няню со знанием английского языка. Но Эннина мама была детским врачом, а по-английски свободно говорила в двух вариантах – английском и американском. Родители таяли от счастья, когда она спрашивала, какое произношение ставить их трехлетнему сыну или дочке. К августу всю поселковую мелюзгу сдали в детский сад к Наталье Константиновне, и она решила взять помощников.

Это и было Иркино «получше». Она договорилась с Натальей Константиновной и за себя, и за Блинкова-младшего.

Так герой оказался в няньках.

Ясельных воспиталок Блинков-младший ненавидел с детства. А тут сам оказался в этой роли: Наталья Константиновна занималась с детьми постарше, а Ирке и ему достались какие-то головастики. Вдобавок ко всему Эннина мама заявила, что сильно сомневается в педагогических способностях Блинкова-младшего и берет его только потому, что за него ручается Ирка.

Платила она по три доллара в день, причем именно долларами и сразу. Вчера вечером Блин-ков-младший уже получил целую пятерку (два доллара – вперед, потому что купюр мельче у Энниной мамы не было). Скажете, солидные деньги для восьмиклассника? Да, но Ирке-то Наталья Константиновна положила пять!

Одно утешало Блинкова-младшего. Ирка носилась со своей группой как ненормальная. Вынимала неразумных из крапивы, дула им на обожженные пальчики, сажала на горшок тех, кто уже освоил это дело, и меняла памперсы тем, кто не освоил. А у него дети воспитывались сами по себе.

Взять, к примеру, те же горшки. Они все были именные. Усадить ребенка на чужой горшок считалось должностным преступлением. Но пока Ирка расспрашивала владельца горшка, как его зовут, и разыскивала его посудину среди других, надобность в горшке отпадала. Возникала надобность в чистых трусиках. А Блинков-младший привязал к детям и к горшкам разноцветные ленточки и мгновенно подбирал их друг к другу.

Сегодня дети пришли без ленточек (родители зачем-то отвязали). Но все уже запомнили, что их имущество помечено, к примеру, зеленой ленточкой или голубой. А после обеда обнаружился и вовсе потрясающий эффект: дети научились читать свои имена! Они, разумеется, не знали букв. Но когда перестали путать горшки, начали обращать внимание не только на ленточки, но и на другие их особенности. Выяснилось, что у Маши на горшке «метро», у Пети «качели» – буква «П», – а у Светы – «месяц».