Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши
Шрифт:
Человек никогда не творит, творит всегда Бог. И поэтому поэт, когда он творит, божественен, и художник, когда он пишет, божественен. Единственно, если человек осознает свое «Я», тогда Бог не присутствует; тогда все, что он сделает, будет субъективным искусством.
Но если человека нет, если он утонул в живописи, полностью потерял, забыл себя, если нет ни осознания своего «Я», ни эго, тогда присутствует Бог. Когда вы видите, что художник рисует, совершенно потеряв себя, задержитесь, побудьте с ним. Бог совсем близко – гораздо ближе, чем его можно обнаружить в храмах, мечетях, церквях.
Когда
Второй вопрос:
Ошо,
Что такое жизнь?
Жизнь – это не то, чему можно дать определение. Кроме того, жизнь не одна; жизней существует столько, сколько существует людей. Жизнь – это не единичное явление. У моей жизни свой собственный вкус, твоя жизнь обладает своей собственной индивидуальностью. Жизнь дерева, несомненно, не твоя жизнь, а жизнь реки – это не жизнь дерева.
Жизнь – это разнообразие, у жизни миллионы форм. Разве можно ее определить? Ни одно определение не будет справедливым. Да, жизнь можно проживать, ее можно пробовать, но ее нельзя определить. И твое определение просто продемонстрирует твой опыт. Оно ничего не скажет о самой жизни, а лишь что-то расскажет о том, как ты понимаешь свою жизнь. Оно не будет иметь никакого отношения к жизни других людей. Помни об этом, и тогда жизнь будет ощущаться как потрясающая тайна.
В маленьком техасском городке Сол Гринберг был единственным евреем. Он по собственной воле раздавал свое богатство, причем особую щедрость проявлял к черному населению. А потом он умер.
Поскольку у него не было родственников, все свое имущество Гринберг завещал горожанам. И, чтобы выразить свое уважение и благодарность, те решили устроить Гринбергу роскошные похороны.
Жители одели его в ковбойский костюм, не забыв огромную шляпу и золотые шпоры. Они заказали кадиллак из чистого золота, посадили Гринберга за руль, а затем выкопали яму, достаточно большую, чтобы в ней поместились автомобиль и его покойный водитель.
Когда кадиллак опускали в могилу, поблизости стояли двое негров, и один из них, повернувшись к другому, заметил: «Да, братан, уж кто-кто, а эти евреи точно умеют жить!»
Определение зависит от тебя. Оно всегда будет твоим определением, определением твоего понимания жизни; оно не будет определением жизни. Для того, кто без ума от денег, жизнь будет иметь отзвук денег, чистого золота. Для того, кто без ума от власти, жизнь будет иметь другой вкус. Для поэта в жизни, конечно же, будет что-то поэтическое.
От индивидуальности к индивидуальности это будет по-разному, зависит от ситуации. Но одна вещь является главной, существенной, и о ней мне хотелось бы тебе сказать. Очень существенно одно: каждый, кто действительно живет, будет пребывать здесь-и-сейчас. Какой бы ни была форма, и каким бы ни было проявление его индивидуальной жизни, существенным будет одно: качество пребывания здесь-и-сейчас.
Прошлого больше нет, будущего еще нет, и поэтому те, кто живут в прошлом, не живут; они лишь думают, что живут. А те, кто живут в будущем, жить не могут, поскольку что можно делать с будущим, которое еще не пришло?
Однако именно так живут люди. Миллионы живут в прошлом, а оставшиеся миллионы живут в будущем, и очень редко можно найти человека, который живет здесь-и-сейчас. Но это подлинный человек, это человек, который действительно жив. Для жизни нужно лишь одно: быть укорененным в настоящем моменте. Жизнь не может укорениться ни в каком другом месте. Прошлое – это память, будущее – это воображение; и то, и другое нереально.
Реальность – это настоящий момент, «это-вость».
Ты спрашиваешь меня: «Что такое жизнь?»
Вот она!
Ты должен научиться тому, как освободиться от прошлого и будущего, и тогда ты сможешь жить подобно цветку розы, или подобно птице, или подобно животному, дереву. Тогда ты обретешь такую же свежесть, тогда через тебя будет течь точно такой же жизненный сок.
Насколько я вижу, миллионы людей на улице не живые – это ходячие зомби, мертвецы. В их глазах вы не найдете течения жизни, течения жизненных соков. Их жизнь совершенно бессмысленна – она бессмысленна, потому что это не жизнь.
Когда-то давно у одного священника жил слуга-негр по имени Эзра. Эзра был смышленым и честолюбивым, но не умел ни читать, ни писать.
Как-то раз в воскресенье священник заметил, что в церкви Эзра в течение всей проповеди деловито писал на бумаге какие-то каракули. Позже священник спросил у него:
– Эзра, что это ты делал в церкви?
– Записывал, сэр. Я хочу учиться.
– Дай мне посмотреть, – сказал священник, и он пролистал записи Эзры, которые были похожи скорее на китайские иероглифы, нежели на английские слова.
– Послушай, Эзра, – возмутился священник, – ведь это же полная чушь!
– Я так и думал, – ответил Эзра, – все время, пока вы проповедовали.
Жизнь не предоставляется вам в готовом, доступном виде. Вы получаете ту жизнь, которую создаете сами, получаете от жизни то, что в нее вложили. Сначала вы должны наполнить ее смыслом. Вы должны вложить цвет, и музыку, и поэзию, вы должны быть творческими. Только тогда вы станете живым.
Вторая существенная вещь: только те самые немногие творческие люди знают, что такое жизнь. Нетворческие люди никогда этого не узнают, поскольку жизнь заключается в творчестве, жизнь и есть творчество. Разве вы не видите, что жизнь постоянно продолжает творить? Это непрерывность творчества, постоянное творчество, ежесекундное творчество.
По сути, Бог не творец. Лучше называть его «процессом творчества», потому что в глаголах больше истины, чем в существительных. Существительные выглядят как вещи, а глаголы – это процессы, живые, текучие, динамичные. Бог в большей степени процесс творчества, нежели творец. Всякий раз, когда вы будете творить, вы будете ощущать вкус жизни, и он будет зависеть от вашей интенсивности, от вашей тотальности. Тогда дверью может стать все что угодно – даже мытье пола. Если вы можете мыть его творчески, с любовью, тотально, вы ощутите некий вкус жизни.