Ближе

Гордон Родерик

Ребекка-два вышла на солнце. Сестру она с собой не взяла, решив для начала осмотреться. Прямо перед ней расстилалось узкое каменистое плато, слева ограниченное скалами. Скалы были слишком крутыми и острыми, чтобы пытаться преодолеть их, хотя Ребекка-два и полагала, что увиденный ею город располагается как раз с другой стороны гряды.

Рельсы продолжались ещё несколько метров, а потом упирались в

какое-то небольшое строение. Позади домика виднелась узкая разбитая дорога. Ребекка-два подумала, что, может быть, она ведёт прямо в город.

Налетел ветер, взметнул её длинные волосы, и она отвернулась, пряча лицо.

— Значит, я лезла на гору… — снова пробормотала она, глядя на верхушки гигантских деревьев, покрывающих склоны гор до самого горизонта.

Она вернулась к сестре и осторожно обняла её, поддерживая.

Вообще-то Ребекка-два пребывала в крайнем изумлении. Хотя город и было хорошо видно, но гора оказалась такая высокая, очень высокая…

— По дороге из жёлтого кирпича… я помню, помню, — вздохнула она, чувствуя, как горит под обжигающим ветром кожа. Девочка повернулась и посмотрела на покосившееся здание.

Плато было совершенно открытым, солнце палило нещадно, и ни единой травинки не пробивалось сквозь раскалённые камни.

— Надо перенести тебя в тень! — сказала Ребекка-два сестре. Та ответила лишь слабым стоном.

Заброшенное здание выглядело достаточно крепким — сложенное из брёвен, покрытое листовым железом, оно прочно стояло на фундаменте. И в нём можно было укрыться от жары. Разместив сестру с максимальными удобствами, Ребекка-два продолжила исследовать место, в котором они оказались. Возле домика высилась груда проржавевших вагонеток, и девушка заглянула в одну из них.

— Руда! — Она задумчиво повертела в руках кусочек породы.

Было очевидно, что вагонетки вывозили добытую руду из шахты. В самом домике Ребекка так и не нашла ничего полезного. Когда она бродила по нему, из-под ног выкатилось несколько пустых пивных бутылок.

— Лучше бы здесь была вода… — пробормотала она, глядя на бутылки.

Пройдя домик насквозь, она вышла и обнаружила старый грузовичок-трёхтонку. Резина его шин истлела и пересохла и теперь свешивалась с ободов уродливыми клочьями. Ребекка задумчиво тронула полустёршуюся эмблему на радиаторе, на ней ещё можно было разобрать часть надписи — БЛИТ — и изображение космической ракеты, одной из самых первых. Позади грузовичка стояли четыре больших бочки из-под горючего. Ребекка понюхала их.

— Бензин…

Она мрачно посмотрела на разбитую полуразрушенную дорогу, уходящую от домика и заворачивающую за скалу.

— Значит, вот туда мы и направимся…

Она была права. Это единственный путь от шахты в долину и для транспорта, и для пешеходов.

Сквозь вой и свист ветра она услышала, что сестра зовёт её. Обе они очень устали, их мучили голод и жажда, но ещё больше Ребекка-один нуждалась в медицинской помощи. Если она её не получит… Ребекка-два не строила на этот счёт никаких иллюзий: будет крайне удивительно, если в этом случае её сестра выживет.

Она уже возвращалась к сестре, когда уловила краем глаза какое-то движение. Замерла на месте.

Среди деревьев сверкнуло, и в небо стремительно ушла вертикальная вспышка. Она прочертила на голубом фоне тонкую ровную алую линию, словно надрез хирургического скальпеля на коже…

Это было не просто свидетельство чьего-то присутствия, не просто сигнальная ракета. Для девушки-стигийки важнее всего был её цвет.

Сухие губы Ребекки-два искривила торжествующая улыбка.

— Да! — прошептала она. — Три… два…

Она лихорадочно отсчитывала секунды, боясь спугнуть надежду.

— ОДИН!

Ракета всё ещё продолжала чертить линию по небу, но теперь цвет изменился с малинового на чёрный. Угольно-чёрный. Затем ракета исчезла в бесшумном взрыве, оставив лишь небольшое облачко, которое быстро рассеялось, не оставив и следа.

— Красное и чёрное! — воскликнула Ребекка, не в силах сдержать радость. — Будь благословенны СОПы!

СОПы — Стандартные Оперативные Процедуры — проводились Граничниками стигийцев.

Теперь Ребекка знала, что не одинока. Где-то там, в лесу, был один — или несколько — из её прекрасно обученных, вооружённых бойцов, пытающийся связаться с другими стигийцами в этом районе. Граничники обычно действовали крайне осторожно и никогда не обнаруживали своего присутствия без самой крайней необходимости. Только в исключительных обстоятельствах, а сейчас они были именно такие. Ребекка-два не сомневалась — сигнал был подан для неё и её сестры.

Теперь ей нужно как-то ответить на этот сигнал. Она должна дать понять своим людям, где находится. Ребекка в отчаянии оглядывалась по сторонам, и тут её взгляд упал на бочки из-под горючего.

— То, что надо! — От волнения её голос слегка дрожал.

Нужно было хотя бы попытаться. На горизонте она заметила два больших столба дыма — вероятно, в лесу жгли костры, — но они были далеко. Если она сможет зажечь собственный костёр, этого должно хватить.

Однако потом она вспомнила, что у неё с собой ничего нет. Даже если в бочках осталось горючее, как она сможет поджечь его?

— Думай, думай, думай!!!

Она подняла голову и посмотрела на небо. И тут её осенило:

— Стекло! Бутылки!!!

Ребекка-два кинулась обратно в здание.

— Тебе надо в безопасное место! — быстро сказала девушка сестре, подхватила её под мышки и потащила в сторону входа в шахту. Затем вернулась в здание и подобрала одну из пустых бутылок, после чего направилась к бочкам из-под горючего.

Она не могла увидеть, было ли что-то в бочках, — они остались запаянными, только узкие горлышки на крышках были открыты. Вооружившись веткой, она залезла на одну из бочек. Проржавевшее железо разорвалось у неё под ногой, и Ребекка смогла заглянуть в бочку. Она была пуста. Горючее давно испарилось до последней капли. Ребекка выругалась.