Ближнее море

На футболке Иры Маленькой красовалась надпись: «Женщины – они как дети». Почему собственно как?

Однажды, когда я была, наверное, в классе третьем, я провалилась в кроличью нору, реально во сне. Дыра под деревом, ветви которого терялись за облаками, а корни… Я подумала о корнях, заглянула в яму и… Должно быть, перед сном дедушка читал мне «Алису в Стране чудес», хотя мир, в который я попала, разительным образом отличался от мира Кэрролла. С тех пор я старалась, как можно чаще наведываться в волшебную страну, скользя

Мы едем с бабушкой в трамвае. Весна, жарко, и народу набилось тьма. Тьма, а мне хочется света – света и солнца, хочется добраться наконец до места и погулять. А вместо этого приходится стоять, смотря снизу вверх на бесцеремонно толкающих меня людей. Я бы могла, наверное, вообразить кроличью нору, или замок, красивый такой замок, в который начала летать с недавнего времени, могла бы скользнуть в страну моей мечты, но… В руках букетик нежных тюльпанов – в каждом бутоне тайна. Тюльпанов семь – волшебное число, четыре из них красные и три желтые. Когда трамвай поворачивает и я оказываюсь на солнышке, цветы раскрываются и я вижу зеленоватый пестик и черную шелковую сердцевину с золотыми лучиками. Когда мы попадаем в полосу тени, цветы закрываются. – Это настоящее чудо!

– Если ты будешь держать их на солнце, тюльпаны скоро завянут, – строго выговаривает мне бабушка. Да я и сама рада спрятать цветы, но куда в такой давке?

Спрятать цветы, я тоже с удовольствием бы спряталась, ушла в прохладные чашечки цветов, превратившись в Дюймовочку, я бы…

Очень устали ноги, я притоптываю на месте, ехать еще долго, трамвай все время петляет, толкотня, давка, солнце – тень, солнце – тень… бутоны то открываются, то вновь закрываются, пряча свою тайну.

Если бы я была старенькой-старенькой старушкой, мне бы уступили место, вот там у окна. Надо научиться по желанию изменять возраст, решаю я. Вошла в троллейбус или еще лучше загородный автобус – и раз, мне лет сто. Меня проводят в салон, усаживают в тенечке. Посидела, переждала нудный переезд, оказалась на улице, «спасибо, милые», отошла в сторонку, раз – и снова девочка.

Каждому человеку дано определенное количество лет жить ребенком, подростком, юношей, взрослым человеком, стариком. А вот если научиться расходовать это время самостоятельно. Мне ведь не постоянно нужно быть девочкой или девушкой. Ходить в магазин, заниматься скучной уборкой по дому можно и престарелой. То есть скучные занятия проводить, будучи старушкой, избывая день за днем свою неизбежную старость, пока она не закончится, как микстура в аптечном пузырьке.

Тюльпаны в руках кивают мне, и тут я понимаю: достаточно попросить их исполнить желание, и тогда… Ощущение чуда делается почти невыносимым. «Лети, лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг». Сейчас можно всё, решительно всё, и «мир во всем мире», и «долго и счастливо», и вечную жизнь… «Лети, лети, лепесток»…

Нет уж. Я не собираюсь рвать прекрасные лепестки. Лучше, как герой какого-то мультика мотылек, – перецелую их все до одного, и тогда сказка не закончится уже никогда.

Дома, в Аничковом дворце, на прогулках по городу я вижу себя маленькой девочкой вроде Суок из «Трех толстяков» Юрия Олеши. Девочкой, проникшей в незнакомый ей мир, и тогда город преображается, открываясь передо мной, словно букет тюльпанов, лепестки которых я перецеловала, не желая уничтожить кратковременную красоту ради пожизненного счастья.

Я брожу по улицам родного города, которые открываются для меня всегда по-разному, стараясь показать что-нибудь красивое, подсунуть, как добрая сказочная бабушка, бублик или конфетку, нежданный подарок. И еще я путешествую по улицам Петербурга волшебного, что смотрит на нас с глади воды в каналах, я брожу по ним, постоянно меняя свой возраст. Я очарованный, навсегда пойманный магией этого города странник, я ветхая носимая ветром старушка, ищущая своего суженого прекрасная принцесса, крошечная, беззащитная девочка, попавшая в незнакомый ей чудесный мир.

Ночь. Сижу за компьютером, рядом в своей кроватке спит дочка Динька. А ведь я запросто могу сделаться ее ровесницей, хотя Диана – девица серьезная, ее такой переход, пожалуй, не порадует. Ей нравится во мне другое – например, возможность оказаться в сказке.

Наверное, если бы я была Дианой, а она мной, я бы поведала, что у мамы есть дверца в другой мир. Я бы сказала, потому что я люблю и умею рассказывать, но Динька молчит, это тайна.

Жил-был прекрасный принц, который однажды поссорился со злой ведьмой, и та прокляла его вечным дождем. С тех пор за принцем ходила туча, которая безжалостно поливала его.

Дело происходит в ванной комнате. Рассказывая историю, я щедро лью на голову Дианы воду из душа.

– А я направо, – Динька делает резкий рывок в выбранном направлении, но моя туча-душ не отстает. – Тогда налево. – Тот же результат. – А принц забежит в парадную.

– Подумаешь, туча влетит за ним, и дождь не закончится.

– А он спрячется во дворец, заберется в спальню и ляжет в постель. – Она встает на четвереньки, закрывает голову ладошками-домиком.

– Бесполезно, – моя туча неумолима.

Диньке почему-то очень нравится играть в ванной в принца, над которым всегда будет идти дождь.

После купания она ложится в кровать, скоро засыпает, я привычно барабаню по клавишам, и вдруг – бульк, бульк… Подскакиваю к кроватке, – во сне она делает движения гребца, и я понимаю, что дождь обратился в ливень и начался вселенский потоп.

Что же я наделала?..

Я пытаюсь растолкать дочку, но она вдруг начинает увеличиваться в размерах, обращаясь в гору.

Нужно срочно вспомнить что-то такое, что отменит тучи, остановит катастрофу. Что-то, что несет в себе магию, а значит содержит гены реального и фэнтезийного миров, полукровки живучи.

Внезапно Динька открывает серые, цвета осенней питерской воды глаза, я явственно слышу шелест воды. В нас обеих идет дождь…