Ближнее море
Шрифт:
Тест
Внезапно отвлекла от ноутбука незнакомая девочка лет девяти. То ли тихо подошла, то ли я, как обычно, погрузилась в текст настолько, что ничего не видела и не слышала.
Я на улице, в парке санатория «Заря» под Питером. Ага, место установлено. Хотя адекватное восприятие полностью еще не включилось. Должно быть, смотрю на нее точно лунатик. Во всяком случае чем-то заинтересовала пигалицу.
Девочка (приглядевшись к моему лицу):
– У вас глаза разные, правый больше
Я:
– А если тройня?!
После выяснилось, что она таким образом пыталась узнать, одна я или с ребенком.
Пивной сборник
2000-й год. Финальный этап подготовки к печати сборника «Стихи о пиве». Проделана огромная работа, в проекте участвуют несколько замечательных художников, нарисовавших превосходную графику, и поэты, создавшие подборки стихов на тему о пиве.
Уже прошли первое и второе чтения, отобрано некоторое количество графических работ.
Осталось в последний раз пробежать взглядом и…
Неприятное предчувствие возникло уже на подступах к квартире Смира. Плохонькая старая дверца оказалась незапертой. Перекрестившись, я опасливо оглянулась, словно в вонючем, покрашенном ядовито-зеленой краской подъезде кто-то мог, если что, прийти мне на помощь.
Прислушалась. Внутри квартиры – тишина.
Странно. Смир ведь знал, что я должна подойти. Квартиру уже как-то обносили. Бывало, что Сашка спьяну забывал запереть за собой дверь и тогда вслед за ним туда мог проникнуть кто угодно.
Место тут неспокойное – веселенькое такое место. Одно название района «Веселый поселок» чего стоит.
Я открыла дверь, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону. Пол был устлан чем-то белым. В полумраке сразу и не разберешь.
Такое впечатление, что в квартире происходит ремонт и все застелено газетами, полиэтиленом и не годными ни на что другое тряпками.
Только на этот раз вместо газет по всему полу были разбросаны белые листы нашей будущей книги, авторские работы художников, ксероксы…
В комнате то же самое – белый снег стихов вперемешку с графикой и пустыми пивными бутылками. Кое-где в ворохе бумаг угадывались руки и ноги, в опасной близости с оригиналами иллюстраций стояли открытые банки с помидорами и из-под консервированной рыбы. Из-под листов и свернутых как попало одеял и разбросанных вещей раздавался нестройный храп, издаваемый несколькими пьяными рожами – вчерашними гостями Смира.
Говорят, что в критической ситуации у человека как бы открываются новые силы. До сих пор не понимаю, как я сумела выбросить из квартиры не сопротивляющихся моему праведному гневу мужиков. Я не чувствовала веса. Но летели они красиво!
Сам Сашка дрых под столом. До поры до времени я его не будила, собирая драгоценные листы сборника.
Не знаю, кто и с какой целью разложил их повсюду, особенно потрудившись в комнате и в туалете. Но сборник был спасен, и проснувшийся Смир подписал рукопись в типографию.
– Единственное условие: я один – редактор и составитель. Так хочу! Точка.
Я пожала плечами. Мои амбиции ограничивались подборкой стихов к сборнику. Что еще надо для счастья?
Помощники
2005 год, Киев, конвент «Портал». После банкета Анджей Сапковский силится проникнуть к себе в номер. Долго и безрезультатно пытается воткнуть ключ в замочную скважину. Наконец наблюдающему за происходящим Олегу Силину (Скаю) становится жалко писателя.
– Пан Анджей, вам помочь? – участливо поинтересовался Скай.
– Спасибо, мне уже помогли, – отвечает Анджей.
Отправляясь к себе, Анджей Сапковский громогласно заявляет: «Меня не трогать ни руками, ни ногами, ни водкой».
Анджей Сапковский спит в своем номере. К нему стучатся.
– Пан Анджей, одна девушка хочет получить ваш автограф.
– Пять минут, – отвечает Сапковский.
Ровно через пять минут он действительно является в номер напротив, где давно гуляет развеселая компания во главе со Скаем.
– Где девушка? – начинает с порога Анджей.
Приводят девушку.
– Где книга?
Подают книгу.
– А где водка?
Как «Алексей Толстой» с ментами разговаривал
– Как известно, в украинских поездах запрещено употребление алкоголя, – рассказывает Глеб Гусаков. – Однажды с конвента «Портал» возвращалась большая компания донецких фантастов со главе с Федором Березиным. Много пили, шумели, не давали спать соседям. И в конце концов настолько достали поездных ментов, что те явились разбираться со злостными нарушителями спокойствия.
– Я очень известный писатель-фантаст, – с трудом поднялся навстречу милиционерам Березин.
– Ну и кто же? – поинтересовался милиционер.
– Алексей Толстой, – не моргнув глазом, ответствовал Березин.
– И что ты написал? – осведомился не въехавший в шутку блюститель порядка.
– «Гиперболоид инженера Гарина», – невозмутимо произнес Березин.
– Да? Я кажется кино смотрел… – Милиционер почесал в затылке и, забрав своих товарищей, вышел из вагона, оставив «Алексея Толстого» продолжать веселье.
Арсен и поезд
Однажды Арсен Мирзаев наподдал самому настоящему поезду. Арсен был злой, а товарняк точно специально взял и преградил ему дорогу, нагло вытянувшись на путях во всю длину своего многовагонного тела.