Ближний бой
Шрифт:
…— Живи пока у нас, — старик хлопнул Беляева по колену. — Квартирка маленькая, но ничего, поместимся. Я уж привык спать на кухне.
Он снова плеснул себе водки и выпил. Потом, сокрушенно мотая головой, взялся за ботинок с оторванной подошвой. Лена все еще стояла в дверях. Взгляд Олега задержался на ней, и она, потупившись, отвела глаза. На ее овальном личике проступила легкая краска.
Беляев перевел взгляд на окно. Было еще светло. В лучах вечернего солнца ярко зеленела листва тополей.
— Где находится этот пункт? — спросил он.
— А здесь, недалеко, на Профсоюзной…
Над
Значит, это было здесь, подумал Олег, оглядываясь. А вот и пятна крови на асфальте, их так и не отмыли толком. Николай Петрович говорил, что Андрей лежал у самой двери, справа. Выходит, эти пятна — его кровь…
Олега замутило. Сердце отчаянно забилось и было готово выпрыгнуть из груди. Перед глазами вновь встала слепящая тьма чеченской ночи. Усилием воли Беляев отогнал от себя подступающий кошмар. Медленно, как в гипнотическом трансе, он подошел к цветочницам. Купил четыре красные розы и возложил их на место гибели друга. При этом его вдруг пронзила мысль, что кровь, растекшаяся на асфальте, является их общей кровью. В госпитале, куда доставили Олега, ему делали переливание. И первым, кто дал ему кровь, был Андрей.
Подавив в себе воспоминания, Беляев выпрямился. Постояв минуту, он двинулся прочь от этого зловещего места.
Проходя мимо торговок цветами, он остановился, услышав их разговор о недавнем происшествии у обменного пункта. Торговки видели, как Олег положил цветы, и, проникнувшись к нему сочувствием (видать, убили кого-то из родных!), принялись наперебой рассказывать ему о случившемся. Оказалось, что они работали здесь в тот злосчастный день и все видели.
— Бандюги подъехали, когда деньги из обменки выносили, — говорила тощая черноволосая дама лет двадцати пяти, держа на отлете дымящуюся сигарету. — На «Жигулях», «восьмерка», кажется, да? — обернулась она к товарке.
— «Восьмерка», «восьмерка», — закивала та, — а из нее выскочили трое в черных масках и давай палить.
— Их вообще четверо было, — перебила ее черноволосая, — четвертый был за рулем, в машине остался. Мы, как услышали выстрелы, так перепугались! Маринка вообще на землю легла!..
— И правильно сделала, — заметила подошедшая послушать разговор третья торговка. — А то могло и убить шальной пулей.
— Из обменки вышел охранник, так его тут же и убили, — затянувшись сигаретой, продолжала черноволосая. — Он лежал, истекал кровью, а они в это время стреляли по машине инкассаторов! Страху-то было! Шофера застрелили, потом стали из машины к себе в «Жигули» мешки с деньгами перекидывать…
— Я не выдержала и кричу: милиция! милиция! — заговорила вторая цветочница. —
— А они всегда так, — сказала черноволосая. У уличных торговок, как видно, были веские причины не любить московскую милицию. — Как нужно бандитов ловить, их нет, а лицензию на торговлю по три раза в день проверять подходят!
Олег слушал молча, иногда кивал. В голове было пусто, на душе — тяжко. Хотелось пойти и напиться.
Его внимание привлек пожилой толстяк, сидевший поодаль на складном стульчике. Перед ним на столе были разложены билеты «русского лото». Толстяк энергично подзывал Олега рукой.
Беляев подошел. Толстяк тоже видел, как Олег возложил цветы, поэтому первый его вопрос был соболезнующий:
— Брата, наверное, убили?
— Друга.
— А-а… Понятно… Надо же, среди бела дня, на глазах у всего народа! Мафия совсем обнаглела.
— Вы тоже видели?
— А как же! Я тут каждый день сижу, все видел как на ладони. Ну и наглые же попались типы! А их главарь, который перестрелял троих, действовал так спокойно, уверенно, как будто даже и не спешил никуда.
Олег вздрогнул, посмотрел на толстяка внимательнее.
— Мне говорили, что убили троих.
— Ну да.
— И всех убил один?
— Я это видел собственными глазами. Он тоже был в маске, но как-то выделялся среди других. Держался, что ли, увереннее. Приказывал им. Точно, это был главарь…
— И что же, те, кто был в инкассаторской машине, даже ни разу не выстрелили?
— Да ты встань здесь, чего на дороге стоять… Олег зашел за столик и присел рядом с толстяком на корточки.
— Они все точно рассчитали. И когда подъехать, и как действовать… Такие налеты с бухты-барахты не делаются, к ним неделями готовятся, изучается обстановка, все рассчитывается досконально… — объяснил словоохотливый толстяк, видимо, большой знаток криминальной литературы и всего, что связано с преступным миром. — Реально оказать им сопротивление мог только охранник обменного пункта. Поэтому они застрелили его в первую очередь.
— А что же охрана инкассаторской машины?
— Ты слушай, — толстяк, понизив голос, взял Олега за рукав. — Инкассаторская машина знаешь какой была?
— Какой?
— Бронированный «Мерседес». Сейф на колесах. Его хрен откроешь… Так вот. Охранник машины был в сговоре с бандитами. Я все видел прекрасно. Когда они выскочили из своего «жигуля», он даже пистолета не вытащил, наоборот, услужливо открыл им заднюю дверцу «Мерседеса». Дескать, берите денежки, господа бандиты!
Беляев недоверчиво покосился на него.
— Вы в этом уверены?
— Стопроцентной гарантии дать не могу, все произошло очень быстро, за всем, может быть, и не уследишь сразу, но у меня впечатление, что он им подыгрывал. Да чего там — «впечатление»… Точно, ихний был!
— Но охранник инкассаторской машины, насколько я знаю… убит?
— Ну да. Когда охранник открыл им дверцу «Мерседеса», главарь его хладнокровно расстрелял. Тот этого, конечно, не ожидал. Он в этот момент стоял к главарю спиной… Представляешь, охранник во время налета оборачивается к бандитам спиной? Это о чем-то говорит? Главарь выпустил в него две пули. Стрелял почти в упор, приставив пистолет к затылку.