Близится утро
Шрифт:
Поверили Маркусу и Петеру враз.
– Да это же вранье! – завопил кузен Арнольда. Но тут из пара послышались глухие удары, и он говорить перестал, начал вопить.
Я свой пост у двери так и не покинул. И правильно сделал – в парную мигом ворвались двое мужчин. Так целеустремленно, что сомнений не было – спешат хозяину на выручку.
Первого я огрел, сплетя ладони, по загривку, а второму, что развернуться успел, врезал прямой в челюсть. Вытаращив глаза, они рухнули на пол. Не завидую... пол
Мимо меня прошмыгнул кто-то – я едва узнал Маркуса, пригибающегося, уворачивающегося. А он меня и не приметил. Следом выскользнул Петер, мы покинули газовую камору, где шла веселая потасовка.
И обнаружили, что Маркус бьется в руках двух крепких мужиков. Еще два стояли рядом, готовые к драке. Увидев наконец-то меня, Маркус дергаться перестал и застыл от удивления.
Вся баня взирала на нас.
Повторять удачное обвинение сейчас было уже поздно. Тем более что один из держащих Маркуса что-то крикнул по-мадьярски – и Петер перевел:
– Этот мальчик – вор...
Что же он мог украсть-то, интересно... Фартук с кого содрать?
Фартук...
Самое неудобное в драке, когда ты голый, что нечего, в руку взять. А драться сейчас придется...
Я сорвал с себя фартук – он был мокрый и легко скрутился жгутом. Прежде чем оторопевшие мадьяры сообразили, в чем дело, я шагнул вперед и будто плеткой огрел одного из врагов по лицу. Тот вскрикнул, отпуская мальчишку, прижал ладони к щеке, где уже вздувалась красная полоса. Ключ, привязанный к фартуку, превратил его в хорошее оружие, вроде руссийской нагайки.
Ну вот, а ты недоумевал, Пивичко, для чего в бане нужен фартук!
Маркус извернулся и пнул второго державшего его мадьяра. Прямо по фартуку.
На сторонний взгляд удар казался несильным, но я узнал коварные движения руссийского або. Мадьяр тихо застонал и сел, Маркус вырвался и юркнул ко мне за спину.
– А ну прочь с дороги! – завопил я, надвигаясь на оставшихся противников.
Те, надо им отдать должное, расступаться не собирались – выставили вперед кулаки и изготовились к схватке. Да и двое сраженных уже приходили в себя.
Но тут из коридора, ведущего в массажную, вырвался Арнольд. То ли он вообще удивляться не умел, то ли загодя узнал мой голос – с недрогнувшим лицом подлетел к нападавшим, сгреб тех двоих, что были на ногах, и зашвырнул в бассейн. В горячий. Пролетели они не меньше чем по три метра, и выглядело это столь нравоучительно, что все остальные мадьяры немедленно раздумали выбираться из бассейнов и вмешиваться в чужие проблемы.
– Идем! – мрачно сказал Арнольд. Подозрительно глянул на Петера, и я тороплиро сказал::
– Это наш!
Рукоплесканиями нас не провожали, но и в погоню никто не кинулся. Уже когда мы, стараясь не поскользнуться, выбегали из зала, дверь
Приземлившись на мокрый каменный пол, он закружился волчком, да так и въехал в бассейн. Арнольд тоже успел его углядеть – и проревел:
– Свинья! Ты меня продал!
Кое-как вынырнувший кузен глянул на Арнольда, изменился лицом и торопливо ушел под воду. Я схватил офицера за руку:
– Стой, не время!
Руку мою Арнольд стряхнул, но спорить не стал. И мы, не задерживаясь, бросились к будкам с одеждой.
Может, и зря мы отпустили двуколку, но и без того наш сегодняшний кучер навидался странного. Еще бы ему не хватало увидеть, как из «Рудаша» выскочили четверо впопыхах одетых, мокрых, озирающихся человека!
– За мной! – крикнул Петер, кидаясь не к дороге, как я ожидал, а на тропинку парка, раскинувшегося рядом с «Рудашем».
Мне его мысль понравилась. Пока поймаем экипаж... да и лишний след опять же. Лучше уж пешком дойти, не так тут далеко...
И мы двинулись от бани, стараясь не мешкать, но сохранять вместе с тем спокойный вид.
– Как ты выбрался из Урбиса, вор? – спросил Арнольд, подозрительно поглядывая на меня. Обращение меня задело, но поддерживать его тон я не стал:
– Убежал.
– Невозможно бежать из церковных застенков. Так я и думал, непременно будут подозрения...
– Невозможно, но я убежал.
– Куда мы идем?
– В гостиницу «Геллерт». Там наш... наши друзья.
– Какие еще друзья? – с сомнением спросил Арнольд. И вот тут я не выдержал, посмотрел на него и сказал:
– Да уж не такие, что вместо помощи пытались Маркуса схватить.
Арнольд открыл было рот для ответного выпада... но смолчал. И только через минуту, прошедшую в полном молчании, процедил сквозь зубы:
– Моя вина. Но я не ждал, что кузен Герберт меня выдаст. Мы всегда были с ним близки, он многим мне обязан... моя собственность в этих краях под его управлением, понимаешь?
Я чуть не рассмеялся. Это ведь не достоинство, это недостаток! Как он понять не может? Все равно что рассчитывать, будто должник тебя от Стражи укроет. Да напротив, выдаст радостно и тем от долгов избавится!
Похоже, Арнольд, как многие большие и сильные люди, сохранил в себе изрядную долю наивности. И не избавился от нее даже на службе, охотясь за ворами и душегубами. Удивляться тут нечему, на такой работе либо очерствеешь сердцем вконец, либо поделишь весь мир на плохих и хороших. Ясное дело, что к хорошим отнесешь тех, кто тебе близок, кого с детских лет знаешь. И будешь не прав, потому что люди за один-то месяц могут перемениться совсем, а уж за годы...
Но вслух я сказал примиряюще: