Близнец
Шрифт:
Вскоре он исчез за кустами, растущими рядом со строем лиственниц, потом вновь появился, двигаясь в обратном направлении, но уже не приседая, а по очереди вскидывая ноги с оттянутыми носками на уровень плеч. При этом враз делал отмашку обеими руками — в ту же сторону, с которой взлетала нога.
Я сидел под деревом, потихоньку приходя в себя, смотрел, как мистер Янг приближается по лиственничной аллее, попеременно взбрасывая к небу ноги в белых кроссовках. Вдруг он приостановился и, заклинив пятку выпрямленной ноги в развилку дерева — на высоте пояса, — стал гибко наклоняться всем туловищем, складываясь пополам, вытягивая вперед руки, как молящийся тибетский паломник, падающий
Закончив гимнастику, он подошел, и между нами начался следующий разговор, который велся на незвучащем праязыке всех выходцев из утраченного рая, на языке Адама и Евы.
— Если бы, — начал брат Янг, — тебе поднять сейчас руки над головой и привязать к стволу дерева… А потом это дерево чудом бы выросло сразу метра на два… Получилось бы распятие, такое, на каком распинали Его.
— Но Его распяли на кресте.
— Нет, на столбе.
— Не все ли равно: на столбе, на кресте?.. Христос ведь умер…
— Не Христос умирал.
— Кто тогда умер на кресте?..
— На столбе.
— …на столбе, если не Иисус Христос?
— Не знаю. Какой-то незнакомый мне человек. Я его никогда не видел раньше. Он добровольно умер за Сына Божия. Умер по-настоящему, я видел. А Бог или ангелы умереть не могут…
— Что значат твои слова? Разве ты был там?
— Да, был и видел. Стоял в толпе людей, шагах в тридцати от столба. Да, это был столб. И апостол Петр потом свидетельствовал: на «древо», а не «на крест».
— Как ты мог там быть? Это неправда!
— Правда. Я однажды очень захотел это увидеть — и оказался там…
— Мне тоже хочется это увидеть!
— Что ж, отправляйся туда. Твое право. Ты такой же Его близнец, как и я.
И я оставил под деревом неизвестного корейского бродягу, на этот раз навсегда, вылетел из его расслабленного тела и оказался там, где мне захотелось быть. Я стоял в небольшой толпе и смотрел — с чувством наступившей уже непоправимой беды — на то, как побежала кровь из-под острия копья, которым солдат стражи уколол под ребро человека, подвешенного к столбу. В сумятице страшных чувств скорби, смятения, ужаса перед будущим я и не заметил вначале, как был распят казнимый, — показалось, что человека, страшно выпятившего костлявую грудь, со вскинутыми в жесте отчаяния и боли руками, прибили прямо к небу.
Перед нами совершалась самая главная казнь во всей судьбе человечества. Мы стояли и по отдельности, и небольшими толпами и все одинаково, опустошенными глазами смотрели, как умирает то, что не должно умирать. Желающий спасти нас от смерти — не в сказке, а на свету жизни — Христос не должен был умирать. Вместо Него умирал какой-то обычный человек. Еще минуту назад он чуть слышно стонал — намного слабее, чем висящие рядом с ним два преступника, люди грубого и крепкого телосложения, тоже распятые на столбах с перекладинами. Но подошел солдат с длинным копьем в руке и, выполняя приказ начальника конвоя, проколол всем по очереди грудь под правым соском, чтобы выпустить из нее воздух.
Тогда казнимый не сможет больше вздохнуть и умрет.
Пока мы, небольшая горстка человечества, ждали
И я свидетельствую в том, что кто-то один из нас, тот, чей близнец был самим Творцом мира, мучительно отдавал, капля за каплей, свою человеческую жизнь как выкуп за наше бессмертие. Он почему-то любил нас и хотел, чтобы мы не умирали… Всхрапывая сквозь завесу густой окровавленной юшки, свисающей из-под наклоненного лица почти до колен и мотавшейся из стороны в сторону, когда он слабо поводил головою, — платил Спаситель этот выкуп. Вся наблюдающая толпа, погруженная в глубокое молчание, следила за последними движениями умирающего. И постепенно, по мере того как они стихали, все медленнее становилось покачивание кровавого полотнища смертной слизи.
В толпе зрителей на Голгофе я еще раз увидел проповедника Янга, смуглого лысоватого гения. Он находился в сообществе с двумя другими людьми, немолодыми и заурядными на вид европейцами, мужчиной и женщиной, стоявшими в привычной им супружеской близости, плечо к плечу, рука в руке, переплетясь пальцами.
Обратясь к ним сзади, Янг что-то тихое сказал, обращаясь сразу к обоим. Те, вместе оглянувшись поверх сближенных плеч, одинаковым образом кивнули в ответ. После чего Янг оглянулся на меня, оглядка его была машинальной, и он тотчас отвернулся. Но, прежде чем отвернуться, мимолетно улыбнулся доброжелательной, ничем не обязывающей улыбкой, как бы не конкретно мне предназначенной, но с дружелюбием посланной в мою сторону.
Конечно, он не узнал меня, ибо я воплотился в какого-то серого человека иерусалимской толпы, неизвестного мне самому до сих пор, господа.
…Итак, выкуп был отдан; но его, видимо, до сих пор не приняли.
А если и приняли, то выдачу выкупаемого товара отложили на неопределенное число тысячелетий. И сие несмотря на то, что у человека, прибитого на столбу к перекладине, был такой могущественный близнец. О, не чета нам всем, господа-товарищи! И хотя многие из нас, напрямую происходящие от гениев, героев, титанов и великих языческих богов, а не от лохматых шимпанзе, многое могут сказать единому Вседержителю, но вряд ли хоть один из нас осмелится говорить такое: Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. Подумать только! У человека, испустившего дух на тесаном бревне от укола под ребро стальным концом копья, был духовный близнец, существовавший при Боге во славе — ПРЕЖДЕ БЫТИЯ МИРА! И такой человек заступился за нас.
И что бы ни говорили об этом человеке, убитом на кресте, никто лучше не сказал о нем, как его Близнец, обращаясь к Отцу: Так как Ты дал Ему власть над всякой плотью, да всему что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную: Сия же есть жизнь вечная.
Замечательно такое высказывание о Себе в третьем лице: Ты дал Ему власть, — замечательно и обоснование своей главной просьбы перед Отцом Своим: даст Он жизнь вечную: СИЯ ЕСТЬ ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ!
Так было нам предсказано, что жизнь сиюминутная, свет фаворный небесный — это и есть жизнь вечная.