Близнецы с Алатырь-острова. Дети Мертвой Матери
Шрифт:
– Нашел! Нашел! Нашел! – и он крутился и подпрыгивал вокруг Улля, наконец остановился.
– Возьми, отнеси Эле, и он протянул чудесный цветок своей маленькой рукой.
– Нет, жених, – смеясь ответил Улль, – сам отнесешь, а я с тобой пойду.
Мальчик покраснел, лицо стало малиновым, даже скорее более малиновым, чем малина.
– Не красней, – и потрепал по его нескольким локонам юноша, – ты ее один здесь не боишься. Пошли, она нас ждет.
Шли вдвоем, рядом, большой и маленький, несли в руках величайшую драгоценность-Цветок Папоротника. Они шли к горе, были уже
– Нашли? – только это слово было на языке у обоих, его они и произнесли.
– Да, – кратко, но сколько смысла было в этом слове, и бешенная радость была на лицах Улля и Волка, – Волчок принес с горы волшебный цветок.
– Пойдемте, мы не в силах ждать, – и Арпад переглянулся с Катеем.
Они вошли, а скорее вбежали в гору, быстро проши по коридорам, и выдохнув, Арпад постучал.
– Открывайте, мы вернулись.
Прислужник открыл дверь, и Семеро уже толпились в нетерпении.
– Пойдемте, – только и сказали Семеро, в глазах их тоже горело ожиданием.
Стук посохов гулко отдавался в каменных коридорах, и легкие шаги скользили по гранитным ходам, просто шествовать никто был не в силах, и уже скоро процессия вошла в келью уставленную гранитными саркофагами. Элисия лежала в каменном гробу, и не дышала, рядом сидела Лия. Улль поцеловал ее в щеку, такую ледяную. Все встали около Девы полукругом, и Двое подошли к Спящей Красавице.
– Давай ты, – сказал Улль Волку, и шепнул на ухо: «женишок».
– Иди, ты нашел, не медли.
Видно было, что мальчик страшно волнуется, он покраснел, но собрался силами, и положил ей в руки цветок, сложив ее пальцы так, что стебель оказался у девушки в ладонях. Потом склонился, и поцеловал ее руки, те которые его излечили, и так остался стоять. Семеро стали читать гимны и зажгли благовония, а Улль достал двойную дудку Элисии и стал извлекать из инструмента самые воинственные ритмы.
В помещении становилось все теплее, и Уллю показалось, лишь показалось, что вокруг головы Эли вспыхнул свет и тут же погас, и он заметил, что ее губы дрогнули, и она попыталась убрать свои ладони от склоненного к ним Волка. Мальчик тоже это заметил, и выпустил ее руки из своих, глаза Эли задрожали, и она их открыла. Лия обрадовано вскрикнула, тут же прикрыв рот ладонями. Улль тут же оказался рядом, целуя сестру в холодную щеку.
– Привет, братик. Я долго спала. Где это я? – она тревожно огляделась по стенам пещеры, по разверстым гробам, она встала, а брат подхватил ее на руки и нежно поставил на пол пещеры.
– Здравствуй, Волчок, – она повернулась к мальчику, – нога больше не болит?
– Больше, нет, не болит, – волнуясь, ответил мальчик смотрел на нее обожающими глазами.
– Это он цветок нашел, Эля, – заметил юноша, – теперь он как твой спаситель, в урочное время имеет право просить тебя стать его женой.
– Ну что же, хорошо что и женихом обзавелась, не зря же я на Буян-осторв попала, –
– Не надо, сестра, – нагнувшись шепотом произнес Улль, – потом нашутишься.
– Да я и не шучу, братик, – все меня шесть лет до дрожи боятся, хоть один отважный нашелся, – Эля потянулась к кошелю на поясе и достала кольцо золотое с изображением левой свастики.
– Подойди мой спаситель верный, – обратилась она к Волку и одела на правую руку ему кольцо, – мое слово честное- не испугался сейчас, и через четыре года, как подрастешь, засылай сватов. Если не передумаешь, – усмехнулась Эля.
Но тут вмешались в сватовство оторопевшие Семеро.
– Привет тебе, дважды рожденная, Цветком порожденная, Цветком воскрешенная. Мы рады видеть тебя на Буян – острове, хоть тебе здесь можно быть еще один день и одну ночь.
Сказали все девушке, и поклонились старики ей в пояс, как равной. Смотрели же строго на Близнецов, а в губах у них – ни кровинки, и кулаки сжали на посохах так, что пальцы побелели.
– Вот видишь, Улль, – сказала она, горько усмехнувшись, и слезу смахнула левой рукой со щеки, губы ее скривились, готовясь разреветься, – уже и гонят, а я ведь ничего плохого им не сделала.
– Так что подумай Волк, нужна я тебе такая? – обратилась она к мальчику.
– Лучше тебя нет и не бывает, – складно ответил мальчик, – кто от своего отказывается?
Посмотрел на все это и потемнел лицом Улль, поклонился атаману в пояс, и сказал:
– Прости меня Арпад, я с сестрой уйду, на Алатыре поселюсь, раз ее с Буян-острова изгоняют. Нет места нам здесь, будем жить на Скрытом острове. Если понадоблюсь, ищите меня там, Маре земно поклонюсь, что бы приняла.
– И вы не держите на нас зла, Близнецы, будьте счастливы на Алатыре, – произнес поклонившись за всех Арпад.
Семеро переговаривались между собой так, что никто не слышал:" Все произошло как должно, Близнецы вернутся на Божий остров, так и должно быть, а то беда с ними придет».
Стали Близнецы собираться, а с ними и Лия, Арпад приготовил лодку с четверыми гребцами, сложили в нее и подарки от отроков. Провожать вышли немногие люди, среди них и Арпад с семьей. Воины вытащили лодку на открытую воду, все стали прощаться, Близнецы помахали руками остающимся, и те желали удачи в ответ.
– Через четыре года я приплыву за тобой, – крикнул Волк.
– Как будет так и будет, – ответила ему Эла засмеявшись.
И он приплыл, но раньше, чем обещал.
Флегрийские поля
Гун проснулся в родном доме, мать и отец спали в соседней комнате, а здесь спали двое его братьев, в другой комнате отдыхали его сестры. Он привыкал спать на ременной кровати, на Буян- острове спал на деревянной лежанке, покрытой шкурами. Вчера только пришла лодья с повзрослевшими сыновьями вождей, и разошлись к вечеру по своим поселкам. А до этого был пир знатный в честь новых воинов, прошедших учение Семерых, чьими наставниками в воинском деле были сами тридцать избранных воинов, и Арпад, атаман воинства Буян-острова.