Близнецы-соперники
Шрифт:
– Вставайте! – скомандовал Любок. – Выстрелы могли услышать наверху. Бежим!
Они побежали в туннель. Мрак прорезал тонкий луч фонарика в руках одного из людей Любока, который бежал впереди. Он шептал что-то по-польски. Любок переводил его слова Фонтину:
– Примерно в двухстах ярдах впереди пещера монахов. Там мы будем в безопасности.
– Что?
– Пещера монахов, – ответил Любок, тяжело дыша на бегу. – История «Казимира» уходит в глубь веков. Тут много подземных ходов и укрытий.
Они легли и поползли в узкий темный проход, прорубленный в скале. Проход вывел их в глубокую пещеру. Здесь
– Мне надо с тобой поговорить, – сказал Виктор торопливо.
– Предваряя твои вопросы, должен тебе сказать, что капитан Ганс пойман. Оказывается, он верный офицер рейха и его двоюродный брат служит в гестапо. Полковника Шнайдера вообще не существует. Это все липа. Мы догадались, что попали в ловушку… Честно говоря, мы даже и не думали найти тебя здесь, в этом туннеле. Это подарок судьбы. Мы просто пробирались к седьмому корпусу. – Любок обернулся к своим товарищам и заговорил сначала по-польски, а потом перевел Фонтину: – Мы пробудем здесь минут пятнадцать. Этого вполне достаточно, чтобы успеть на встречу в седьмом корпусе. Так что ты выполнишь задание.
Фонтин схватил Любока за руку и отвел его в сторону, подальше от подпольщиков. Двое включили фонарики. Теперь света было достаточно, чтобы хорошо рассмотреть лицо сопровождающего, и Виктор мысленно поблагодарил поляков.
– Это была не немецкая ловушка. Эти люди – греки! Один из них – священник. – Фонтин говорил шепотом, но было видно, как он взволнован.
– Ты с ума сошел, – спокойно ответил Любок, глядя ему прямо в глаза.
– Это монахи Ксенопского ордена.
– Кто?
– Ты же не глухой?
– Не глухой, но только я не имею ни малейшего представления, о чем это ты…
– Черт тебя побери, Любок! Кто ты такой?
– Разный для разных людей, хвала небесам.
Взгляд Любока внезапно стал злым и холодным.
Виктор схватил Любока за лацканы пиджака:
– Они сказали мне, что ты работаешь на Рим. Что ты передаешь предложения в Рим. Какие предложения? Что это все значит?
– Я не знаю, – спокойно ответил Любок.
– На кого ты работаешь?
– На многих. Но против нацистов. Вот и все, что тебе надо знать. Я отвечаю за твою безопасность и обеспечиваю успешное выполнение твоего задания. Как я это делаю, тебя не касается.
– И ты ничего не знаешь о Салониках?
– Знаю. Это город в Греции на берегу Эгейского моря… А теперь убери руки.
Виктор чуть разжал ладони, но не отпустил лацканы.
– Вот что я тебе скажу – на всякий случай. Среди многих, о ком ты сейчас упомянул, есть и те, кто очень интересуется поездом из Салоник. Так вот – я ничего о нем не знаю. И никогда не знал.
– Если эта тема вдруг всплывет, уж не знаю как, я передам эту информацию. А теперь давай-ка сосредоточимся на твоих переговорах в Варшаве. Завершить их надо сегодня. Все готово для того, чтобы мы с тобой под видом курьеров вылетели отсюда военным «челноком». Завтра до рассвета я лично проконтролирую, все ли чисто на аэродроме. Мы сойдем в Мюльгейме. Это недалеко от франко-швейцарской границы. Оттуда ты вернешься ночью в Монбельяр. На этом твоя миссия в Европе будет завершена.
– Мы полетим? – Виктор убрал руки. – На немецком самолете?
– Эту любезную
Глава 11
Трехмоторный «Фокке» стоял на летном поле. Бригада наземного обслуживания проверяла двигатели, а заправщик наполнял баки горючим. Они вылетели из Варшавы в Мюнхен рано утром и сделали посадку в Праге. Большинство пассажиров вышли в Мюнхене.
Следующая посадка была в Мюльгейме – пункте их назначения. Виктор как на иголках сидел рядом с Любоком, который с видимой беспечностью развалился в кресле. В салоне самолета было тихо. Остался только один пассажир – пожилой капрал, направляющийся в отпуск в Штутгарт.
– Я бы предпочел, чтобы здесь было побольше людей, – прошептал Любок. – А так, когда нас всего раз– два – и обчелся, пилот может потребовать, чтобы в Мюльгейме все оставались на своих местах. Так он сможет побыстрее добраться до Штутгарта. Там он в основном и набирает пассажиров.
Его слова прервал топот по металлическим ступенькам трапа. Буйный грубый смех сопровождал нетвердые шаги. Любок взглянул на Фонтина и с облегчением улыбнулся. Он откинулся на спинку кресла и погрузился в чтение газеты, которую принес стюард. Виктор обернулся: это были военнослужащие мюнхенского гарнизона.
Три офицера вермахта и женщина. Все были пьяны. На женщине было легкое пальтишко. Ее втолкнули в узкую дверь и усадили в кресло. Она не сопротивлялась. Наоборот, смеялась и корчила рожицы. Послушная игрушка. Лет двадцати семи, миловидная, но не привлекательная. В ее лице было что-то беспокойное, напряженность, из-за которой она казалась почти изможденной. Ее светло-каштановые волосы, растрепавшиеся на ветру, густые, жесткие, стояли торчком. Глаза подведены слишком жирно, губная помада слишком красная, румяна на щеках слишком яркие.
– Чего пялишься? – перекрывая рокот разгоняющихся двигателей, крикнул ему один из офицеров – широкогрудый здоровенный парень лет тридцати с небольшим. Он двинулся по проходу к Виктору.
– Прошу прощения, – слабо улыбнулся Фонтин. – Я не хотел показаться нескромным.
Офицер прищурился: сразу было видно, что он нарывался на скандал.
– Ах, какой паинька! Вы только послушайте этого неженку.
– Я не хотел вас обидеть.
Офицер повернулся к своим приятелям. Один из них уже усадил женщину себе на колени. Другой стоял в проходе.
– Неженка не хотел нас обидеть! Ну не славно ли?
Оба офицера насмешливо хрюкнули. Женщина тоже засмеялась – немного истерично, подумал Виктор. Он отвернулся в надежде, что вермахтский грубиян пошумит и уйдет.
Но не тут-то было: огромная ручища схватила Фонтина за плечо.
– Этого недостаточно. – Офицер взглянул на Любока. – Оба – встать! Пересядьте вперед!
Любок взглянул на Виктора. В его взгляде ясно читалось: делай, что говорят.
– Конечно. – Фонтин и Любок встали и быстро пошли вперед по проходу. Ни один не проронил ни звука. Фонтин услышал за спиной звук откупориваемых бутылок. Немцы начали свой пир.