Близнецы-тираны
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю я дрожащим голосом.
— Он хочет получить наследство, — объясняет Паркер. — Он думает, что это тоже должно быть нашим. Поэтому он решил, что лучший способ заполучить его, это заполучить тебя.
Я собираюсь сломаться. Я сейчас развалюсь на части, и единственный человек, к которому я хочу кинуться, это Кейд. близнец, который предал меня.
— Вот тебе, правда, Джун. — Паркер вздыхает, и, наконец, я смотрю на Кейда. — Спроси его, если не веришь мне.
Я смотрю на мужчину, которого любила с детства, на мужчину, который только
Теперь мне кажется, что я ломаюсь.
Падаю.
Всё.
— Убирайся, — шепчу я. — Убирайся из моего дома.
— Джун… — Кейд тянется ко мне.
— Убирайся, сейчас же, — тихо говорю я.
Я не могу даже кричать на него, не могу повысить голос, потому что сильнейшая боль разъедает меня, если я посмотрю на него, то я окончательно сломаюсь. Но я ошибаюсь, потому что испытываю совершенно новый уровень боли, когда он уходит. Кейд не останавливается, чтобы утешить меня. И не думает извиняться. Он даже не смотрит на меня.
Вместо этого он рычит звериным рыком, пиная стену, заставляя штукатурку отваливаться по частям. Он не разговаривает с Паркером, но, в конце концов, смотрит на меня. Мимолётный взгляд, наполнен чем-то сродни сожалению, но недостаточно, чтобы заговорить и сказать мне, что он чувствует, а потом он уходит, и мы остаемся только вдвоем. Паркер и его младшая сестренка, и снова близнец Кейда должен собирать все по кусочкам.
Он так и делает. Паркер остается со мной всю ночь. Он обнимает меня, пока я плачу по его брату, а я зализываю свои раны, в которые Кейд подсыпал соли. Он не звонит, не пишет СМС. Я думаю, он получил от меня то, что хотел, и теперь со мной покончено. Я должна была догадаться. Как я раньше этого не поняла?
Я отступаю в безопасное место, которым является Паркер. Он всегда был моей надежной опорой, и в прошлом году, когда мы потеряли связь, я чувствовала себя такой потерянной. Я пыталась найти это с Кейдом, я только сейчас это осознаю, однако Кейд никогда не смог бы стать моим лучшим другом. Я даже теперь не знаю, любил ли он меня. Все, чего он хотел, это использовать меня, взять меня, а потом и деньги тоже. Я лежу на диване, а Паркер обнимает меня, нежно поглаживая по волосам, слезы уже высохли, но я все еще скулю от боли, потому что это чертовски больно, когда тебя вот так предают.
— Ты должна со мной поговорить — мягко говорит Паркер, и я сворачиваюсь в клубок в его руках, отказываясь признавать то, что он сказал. — Ш-ш-ш, — успокаивает он, когда я снова плачу. — Просто расскажи мне, что произошло. Это заставит тебя почувствовать себя лучше.
Я колеблюсь, потому что, в конце концов, мы говорим о его брате. Но мне нужно кому-то рассказать, нужно излить свою душевную боль, потому что в противном случае я могу просто утонуть в ней. Обычно я обсуждаю такие вещи с Дав, но она отстранилась и не выходит на связь. Она не отвечает на мои сообщения и не берет трубку. Я предполагаю, что она снова отправилась на охоту за какой-нибудь знаменитой
— Мы были… — Я шмыгаю носом. Паркер прижимает меня ближе, и я чувствую его поддержку. — Мы поцеловались. Помнишь, когда я приходила к тебе на ланч?
Его тело напрягается, и я чувствую, как его руки изо всех сил стараются не сжаться в кулаки.
— Он поцеловал тебя?
— Я не знаю, — лгу я.
Некоторое время мы лежим неподвижно, единственным звуком является мое прерывистое дыхание. Но затем Паркер внезапно хватает меня за плечи, заставляя повернуться к нему лицом.
— Мне нужно знать, — говорит он, его голос болезненно срывается на крик. — Был ли он…
Я знаю, о чем он собирается спросить, но мне не менее больно знать, какие слова слетят с его губ.
— Он был твоим первым? — Хочет знать Паркер.
Его вопрос шокирует. Я, конечно, ожидала, что он спросит, спали ли мы вместе, но не сейчас. Его безумная ревность, с которой он спрашивает, странна и необычна для Паркера. Он не из тех, кто ревнует. Кейд такой, а не он. Я смотрю ему в глаза и вспоминаю своё блаженное счастье всего несколько часов назад. Я киваю и не прерываю зрительный контакт. Это мой позор, и мне просто придется жить с этим. Паркер стонет. Вероятно, это причиняет ему боль, но больше нет смысла лгать.
— Вот ублюдок, — говорит он тихо, но с такой яростью, что это пугает меня до костей. — Ублюдок. Как он мог так поступить с тобой? Как он мог отнять это у тебя?
— Все в порядке, — шепчу я, пододвигаясь к краю дивана. — Все будет хорошо, правда?
Мне нужно, чтобы он кивнул, нужно, чтобы он сказал, что так и будет, потому что в противном случае я сейчас же сломаюсь к чертовой матери. Я потеряла Кейда. Я снова чуть не потеряла Паркера. И после боли от потери стольких других людей я просто не могу справиться с еще одним гребаным разбитым сердцем.
Паркер не отвечает. Отсутствие его ответа заставляет меня прикусить нижнюю губу от беспокойства. Если даже Паркер не верит, что мы можем все исправить… Сможем ли мы вообще пройти через это?
Всю ночь Паркер обнимает меня, пока я плачу, пока мои слезы не высыхают. Я никогда в жизни так не плакала, даже когда умерли мама и Марк. Никогда. Кейд сделал это со мной. Он причинил мне боль. Он превратил меня в гребаное месиво, оплакивающее мальчика, которым он был раньше, и монстра, в которого он превратился. Паркер заснул, а я всё равно не переставала ждать звонка Кейда, смотрела на свой телефон, желая, чтобы он зазвонил, надеясь, что Кейд свяжется со мной.
Но не дождалась.
5 лет назад
— Мы идем или как, сестренка? — Нетерпеливо спрашивает Паркер, шлепая меня по заднице.
Я злобно смотрю на него, чтобы остановить его, что означает, что я чуть не выколола себе левый глаз палочкой для туши, которую держу в руке. В результате инцидента на левой стороне моего лица появляется черное пятно, и я ахаю.
— Паркер! — Говорю я, повышая голос. — Посмотри, что ты наделал. Теперь я должна начать все заново!