Близняшки для потерянного папы
Шрифт:
— Добрый день. — Из-за стола выходит миловидная молоденькая девушка. На вид я бы дала ей лет восемнадцать, но знаю, что таких молодых сюда не берут. — Ольга Николаевна подойдет через минуту, — обращается к нам. — Дайте мне ваши документы. Я начну оформлять.
Антон подходит к девушке, достает папку со всем необходимым, заполняет все, что необходимо. Мы с Марусей стоим чуть поодаль, я отвечаю на бесконечные вопросы дочки.
В здании царит полнейшая тишина. Судя по всему, помимо нас
— Мамочка, я писать хочу, — мне на ухо шепчет Маруся. При слове «мамочка» из ее уст сердце на миг останавливается, а затем снова начинает свой бег. С ускоренной силой.
— Сейчас, малыш, — оставляю дочку, подхожу к Антону, предупреждаю его. Возвращаюсь, беру Марусю, и мы выходим в коридор.
Осторожно, запоминая расположение дверей, шарахаясь от каждого непонятного стука и звука, доходим до необходимого помещения.
Помогаю малышке справиться с трудностями, поддерживаю ее, нажимаю на кнопки там, где она не достает.
Время идет, ничего страшного не случается. Опасность миновала. Можно расслабиться.
Возвращаемся. Я иду уже более уверенно, слышу голос Антона. До нужной двери нам остается совсем чуть-чуть.
— Как красиво, — напротив окна замирает Маруся. Похожу к дочке.
— Очень, — поддерживаю ее. Слегка приподнимаю, помогаю рассмотреть открывающуюся перед глазами картину целиком.
Кто б знал, что из здания суда будет открываться шикарный вид на городскую площадь. Я сама засматриваюсь! Что уж говорить про ребенка?
— Вон, видишь, — показываю рукой на припаркованный черный внедорожник. — Там нас ждут Соня и Марк.
— Где? — подается вперед, присматривается. — Вижу! — с восторгом оборачивается на меня. А я не смотрю на дочь. Все мое внимание приковано к грузовику, который на всех парах несется по городу. Там, где ему проезд запрещен.
Словно в замедленной съемке вижу, как он съезжает с дороги, как теряет управление, переезжает бордюр…
Дальнейший ход событий настолько ужасен, что я, не отдавая себе отчета, кричу.
Глава 43. Крис
Антон проносится мимо. Он бежит настолько быстро, что я не успеваю за ним. Со всех ног спешу вниз по лестнице, а дальше через центральный выход на улицу.
Слез нет, в голове ясно. Мне настолько плохо, что психика решила отключить эмоции. Я совсем ничего не чувствую.
Запах гари ударяет в нос, как только выскакиваю на улицу. От увиденного становится дурно, но я все равно продолжаю спешить вперед.
Нельзя останавливаться. Ни на миг.
Там, в огне, моя дочь! Мне нужно к ней!
— Крис! — Сильные мужские руки хватают меня, не позволяют приблизиться ближе к пламени.
Объятая пламенем машина полыхает. Вместе с ней сгораю и я.
— Пусти! — кричу, не ведаю себя от горя. — Там Соня! И Марк!
— Крис, — отвечает тихо и строго. — Их не спасти.
Реву. Зову дочку, бывшего мужа, ору, что есть мочи. Мне настолько плохо, что душа рвется на части. Сердце вырывается из груди.
— Доченька моя, — шепчу, обессилев от плача. Я сорвала голос, говорить не могу.
— Ш-ш-ш. — Чехов прижимает меня к своей груди. Держит крепко, не отпускает.
Со мной случилось самое страшное, что только могло произойти в этой жизни. Хуже и ужаснее просто нет.
— Антон, — хватаюсь за него, как утопающий за соломинку. — Соня… Там ведь Соня…
— Ее больше нет, — полным боли и скорби голосом говорит мне, прижимается щекой к моей макушке, чувствую, как на голову что-то капает.
Его слезы.
— Послушай меня, — отрывает от своей груди, заставляет посмотреть себе в глаза. — Тебе нужно немедленно отсюда убраться, — произносит с надрывом. — Пусть Захаров считает, что уничтожил тебя.
— Я никуда не пойду! — пытаюсь протестовать, но ничего не выходит. Антон делает жест, и меня, словно куклу, подхватывают под руки и уводят в сторону.
Ругаться, кричать, рыдать, молить… все бесполезно. Я лишилась дочери… Ее не стало. По моей вине.
Улица наполняется сиренами «Скорой помощи», пожарной, прохожие и любопытные начинают собираться вокруг. Вокруг места аварии образуется небольшая толпа.
Перед собой ничего не вижу. Меня больше нет. Чувствовать не могу и не хочу.
Сонечка… Девочка моя… Маленькая, любимая, родная… Как же так вышло? Как же так…
— Там Маруся осталась, — киваю в сторону здания суда.
— Мы знаем, — отвечает мужчина рядом со мной. — Не беспокойтесь, она в полной безопасности, — заверяет. Смысл его слов теряется на фоне полнейшей прострации, в которую я скатываюсь все сильнее с каждой секундой.
Нервная система не справляется с горем, я не ведаю себя от душераздирающей боли.
Мне на голову словно надели подушку, перед глазами какой-то дешевый криминальный сериал.
Но это жизнь… Моя. И мое горе.
Моя вина. Во всем.
Перед глазами вырастает черный тонированный микроавтобус. Стоит нам приблизиться, как двери открываются и из салона выходит пара мужчин.
— Давай ее сюда, — говорят сопровождающим меня охранникам сухим профессиональным тоном. Ни у одного из них на лице не дрогнет ни единый мускул, даже если прямо рядом с нами сядет реактивный самолет. Убийственное спокойствие и уверенность.