Близняшки от босса. Сердце пополам
Шрифт:
Подмышкой Аля держит брасматик с тушью для ресниц. Открыть не смогла, видимо, но отложила на потом. Запасливая девочка.
— Моя косметичка, — цепляюсь взглядом за выпотрошенную сумочку, что валяется в дальнем углу. — Но как? Я наверх убрала, — киваю на одну из открытых полок.
— Ясно, — хмыкает Вадим и сканирует мебель. — Недостаточно высоко. Аля на тумбу забралась, а потом подтянулась, — пальцем указывает. — Для нее это раз плюнуть.
— Я не учла. Привыкла, что Рита осторожная и не лезет никуда, — оправдываюсь, а мысленно ругаю
— Аля ее и не такому научит, — усмехается Вадим, однако не спешит приближаться к малышкам.
Мы оба ведем себя странно и глупо. Не до конца отойдя от шока, стоим на своих местах, будто в пол вросли, корни пустив глубоко. И растерянно изучаем детей.
В следующий миг Аля, психанув, протягивает ручки к Рите — и об нее вытереть помаду пытается. Та недовольно отталкивает сестру, щеки надувает. Секунда — и обе начинают орать друг на друга, возмущенно, будто по-настоящему ругаются. Правда, без слов.
— Прекратите немедленно! — повышаю голос, и близняшки реагируют молниеносно. Вытягиваются по струнке. Наверное, я перегнула палку, если даже Вадим напрягся рядом со мной. Но я зла и расстроена. — Иначе по попам получите, — рявкаю сурово.
Рита сразу же губки сжимает, готова расплакаться. Но Аля наоборот. Зыркает на меня бойко, с вызовом. Штормовской характер.
— Спокойно, девочки, не ссорьтесь, — убедительно говорит нам всем Вадим. — Мамочка шутит, — приседает напротив близняшек.
Рита поглядывает в мою сторону обиженно и, будто в отместку за крик, делает пару шагов к папе. И, когда он наклоняется, она поднимается на носочки, обвивает ручонками его шею и прижимается губками к щеке. Пачкает грубую кожу следами косметики, которую на вкус пробовала.
«Маленькая перебежчица», — шепчу несерьезно. А у самой слезы бегут по щекам: настолько они милые, папа с дочкой.
Всхлипнув, беру на руки дерзкую Алю. Несмотря на слабое сопротивление (тоже ведь на меня обиделась), чмокаю ее в висок.
— Так, маленькие штормяшки, — обращаюсь уже мягче. — Все в ванную! — и грозно на Вадима смотрю. — Ты тоже. Поможешь их искупать. Сама я не справлюсь.
Шторм расплывается в улыбке чеширского кота, тихо повторяет: «Штормяшки?» Выглядит таким довольным, будто самому только годик исполнился. Невольно смеюсь ему в ответ.
Прижимаю к себе Алю и киваю Вадиму, чтобы с Ритой за нами шел. Он подхватывает ее под грудь и животик, а она руки расправляет и «летит, как авиалайнер». Даже звуки издает соответствующие. Шторм поддерживает игру. Не понимаю, куда делся суровый босс, каким я его знала раньше. Но… в роли счастливого папочки он мне нравится гораздо больше.
Смеюсь над ним и подбрасываю Алю, щечки ее пухлые расцеловываю, чтобы она отца к сестре не ревновала. Чувствую, что малышка насупилась и огорчилась, глядя им вслед. Но моего внимания ей хватает, чтобы отвлечься.
Набираю ванну, пока Шторм аккуратно освобождает дочек от испачканных слипов. Протирает влажными салфетками
Обеих малышек погружаем в теплую воду, присаживаемся по разным краям бортика, полубоком к детям, чтобы контролировать их. И с этого момента начинается полное сумасшествие.
Рита и Аля, сидя на специальном коврике, плещутся так, что брызги летят во все стороны. Моя блузка из тонкого шелка мгновенно намокает. Но я не беспокоюсь: после ужина, «макияжа» и цепких пальчиков Али она и так безнадежно испорчена.
— Тише, булочки, чего вы такие буйные, — сквозь хихиканье отчитываю малышек, но они не откликаются. Продолжают баловаться.
— А ты чего такая скучная, — бархатно смеется Вадим.
Опускает ладонь в ванну, зачерпывает пригоршню воды и нагло брызгает меня. Опешив, я возмущенно выдыхаю, а потом отвечаю ему тем же.
Буквально на доли секунды время вокруг, за пределами небольшой ванной комнаты, будто останавливается. Смотрю на Вадима, возвращаюсь к дочкам, слушаю их довольные визги. Сразу обеих! Любуюсь малышками. И осознаю, насколько я счастлива в этот миг. Рядом с ними — моими самыми родными людьми.
Душу охватывает ощущение правильности всего происходящего. Именно так и никак иначе должна выглядеть настоящая семья. А Вадим — неотъемлемая ее часть. Главный винтик огромного механизма. Не будет его с нами — все развалится к чертям, сломается. Но я не хочу больше никого терять. Я так боюсь, что призрачная идиллия рухнет, что глаза щиплет от слез, которые я лихорадочно смаргиваю.
Если нужно пойти на сделку, чтобы сохранить ее, я согласна. Но интуиция мне подсказывает, что мы с детьми для Вадима — нечто большее, чем деловой контракт. Сегодня он показал свое истинное отношение. Да и ранее, только я не подмечала деталей. Слишком была зациклена на своих страданиях…
Ловлю себя на мысли, что вновь поглядываю на Шторма, а он улыбается довольно. Наблюдает за малышками, мельком по мне скользит взором. Будто мы действительно дороги ему.
Отпускаю чувства, подаюсь ближе — и быстро касаюсь его губ своими. Мягко, но уверенно. Вкладываю в легкий поцелуй всю свою нежность.
И тут же отстраняюсь, поворачиваясь к дочкам. А сердце отплясывает в груди, бешено гоняя кровь.
Кажется, Вадим не сразу понимает, что произошло. Или не верит, что я отважилась на подобное. Да я и сама удивлена!
Проанализировать это мы не успеваем, потому что в нас летит целый поток брызг. От неожиданности хватаю ртом воздух. Покачиваюсь на бортике ванны, но Вадим придерживает меня.
— Мелкие хулиганки, — не отпуская мой локоть, обращается к дочкам.
Близняшки заливаются хохотом и не думают отступать. Запускают в нас очередную порцию воды. Бой неравный, а я вымокла до нитки. Как назло Шторм на меня косится, рассматривая. Представляю, какой ураган бушует у него внутри, потому что сама переживаю бурю. Но нас обоих сдерживают дети. Усмиряем чувства ради них.