Близость
Шрифт:
— Я знаю, что тебе нужно, — кивнула Джил. — Можешь больше не лгать мне. Только подойди ко мне, и все будет как всегда.
И, протянув руки, выдохнула:
— Мой Очарованный принц…
Джордан ощутил, как все закружилось в безумной пляске, а земля сходит с оси. Ее безумие было заразительным, и теперь затронуло и его, загораясь лихорадкой в крови. Он не мог оторвать глаз от Джил.
— Пойдем, — повторила она. — Я люблю тебя. Не заставляй меня ждать…
Джордан снова отступил.
— Джил, — пробормотал он. — Ты меня беспокоишь. Может, вызвать доктора?
ТЫ НЕ В СЕБЕ. Какая горькая ирония в этих словах, так и не слетевших с языка…
Она направилась к нему походкой Лесли. Руки чуть согнуты в локтях, в глазах сверкали юмор и доброта Лесли.
— Помнишь, тот день, когда я надела это платье? — спросила она. Мы были так полны любви… надежды… Помнишь, Джордан?
Джил была совсем уже рядом. От нее пахло духами Лесли. Джордан почувствовал, как последние барьеры рушатся, сопротивление исчезает. Его соблазняло, совращало, увлекало не только совершенство иллюзии, но и ее извращенность.
— Пойдем, — звала она. — И все будет так, как раньше. Совсем, как тогда… Помоги мне снять это.
Она подвела его руку к вырезу платья. Джордан закрыл глаза, ощутив прикосновение ее губ. Но его руки тут же оказались за ее спиной, расстегивая молнию, шаря в поисках застежки лифчика. Ткань с приглушенным шорохом соскользнула на пол, и Джордан почувствовал под пальцами обнаженную кожу.
— О, я так тосковала по тебе, — вздохнула она, снова целуя его.
Джордан знал, что она притворяется, играет. Во всем этом спектакле не было и капли правды. Однако произносимые ею слова проникали в самое сердце. Именно их он так страстно желал услышать три долгих ужасных года, не осмеливаясь признаться в этом самому себе. И голос, говоривший с ним, был голосом Лесли, полным нежности и понимания.
Он был на грани сумасшествия. Она тянула его за собой в ту же топь, которая прежде засосала ее. Он пытался обрести равновесие, здравый смысл и рассудок, но Джил уже осталась почти голой, в одних трусиках и встала совсем близко, почти вжимаясь в него всем телом. Маленькие упругие холмики терлись о его грудь, а его пальцы, подтянутые ее руками к плоскому животу, уже стягивали трусики с ее бедер.
— О, Джордан, — промурлыкала она. — Я соскучилась по тебе.
Даже вкус ее рта был полон свежести Лесли.
Джил смотрела на него со странным выражением мучительного торжества. Джордану вдруг захотелось задушить ее. Руки невольно сжали тонкую шею Джил. Но она только улыбнулась. Даже насилие, казалось, подтверждает ее власть над ним.
— Значит, вот что было у тебя на уме все это время, — процедил он.
— У тебя на уме, — поправила Джил. — Не сопротивляйся этому, Джордан. Сам знаешь, тебе не хочется бороться с этим.
Уютно устроившись в его объятиях, в этот момент Джил в самом деле чем-то напоминала ведьму — прекрасную, обнаженную ведьму. Джордан поцеловал жену и почувствовал, как она трется об него. Джил шестым чувством понимала, что он не может устоять — слишком велико было сходство с Лесли.
— Джордан, — прошептала она.
Он подхватил Джил на руки. Она была легка, как перышко, легче воздуха, казалась настоящим видением, но от этого становилась лишь еще привлекательнее, еще могущественнее, чем если бы была обыкновенной смертной.
Джордан положил ее на кровать и сорвал с себя одежду. Джил наблюдала за мужем с удовлетворенной улыбкой на прекрасном лице.
Когда он остался обнаженным, Джил откинулась на полушки и завела руки за голову.
— Ну же, скорее, — позвала она. — Чего ты боишься? Я так хочу тебя, Джордан! Я ждала тебя.
Джордан накрыл ее своим телом. Ее плоть ласкала его с головы до ног. Он чувствовал, как ее руки вдавливаются в крестец. Ноги обвились вокруг него с застенчивой интимностью. Их тела начали двигаться, музыка их возбуждения звучала почти нечеловечески. Она светилась в его объятиях, трепетала, искушая и маня, такая же неземная, как блуждающий огонек.
Что-то начало копиться в Джордане, расти и шириться, и он начал с большей силой врезаться в нее. Но его желание было настолько неотделимо от ужаса, что Джордан ощущал, как оно растет и растет, становясь все болезненнее, и он не в силах его утолить. Он думал только о том, что вот-вот взорвется.
Сейчас Джордан балансировал на краю темной пропасти и, заглянув ей в глаза, обнаружил, что фальшь и ложь так же бездонны, как эта пропасть, словно зеркало с тысячью отображений его собственной жгучей потребности. Джордан понял, что уличен. Преобразившись в Лесли, Джил сумела коснуться самых уязвимых струн его души. Джордан чувствовал себя голым и беззащитным. А его тело пульсировало омерзительным извращенным наслаждением, рожденным взаимным обманом.
— Я люблю тебя, — повторяла она.
Джордан задыхался. Шепот Лесли по-прежнему звучал в ушах, руки Лесли по-прежнему ласкали его, лишая сил противиться неизбежному.
— Я люблю тебя, — простонал он.
— Да, — шептала она. — Да…
Полный отвращения к собственному падению и ее победе, Джордан отдался нахлынувшим ощущениям.
На следующее утро Джил проснулась одна, и, еще ничего не понимая, сонно взглянула на будильник. Почти десять. Джордан, должно быть, давно ушел на работу. Джил не совсем пришла в себя, но чувствовала, что хорошо отдохнула, впервые за несколько месяцев. Собственно говоря, тут не было ничего удивительного. Страсть, соединившая ее с Джорданом прошлой ночью, была подобна землетрясению и оставила обоих выпитыми до дна, так что сразу после этого они заснули, как дети.
Джил будет помнить это долгое, выматывающее соитие до последних дней. Все это выглядело жуткой фантасмагорией, мерзким слиянием, подогретым стыдом и желанием, пожирающим обоих. Джордан превратился в дикого зверя, обезумевшего дикаря, нетерпеливо берущего добычу.
И, обессиленная экстазом, не в силах шевельнуться, Джил все же сознавала, что план удался и она победила. Джордан не смог противиться созданной ею иллюзии. Он оказался беззащитным и был вынужден сдаться, — маски спали, раз и навсегда.