Блоб

БраМиН ШаМаШ

Пусть поздно, но инстинкт самосохранение возобладал над всеми обитателями пляжа. Сбивая друг друга с ног, уцелевшие пытались отбежать как можно дальше от линии прибоя. Некоторым это удавалось. Большинство же попадали в смертельную кляксу.

Иванка подняла сына на руки. Прорываясь сквозь обезумевшую толпу, Димитр подбежал к ним. Вошел по щиколотку в море. Перехватил орущего Николку. Взял жену за руку и потянул к спасительному берегу.

На долю секунды, в момент, когда ступня нащупала мягкий песок вне воды, мелькнула надежда – все закончилось. Прошло как страшный сон, полуночный кошмар. Можно вздохнуть с облегчением.

Димитр оглянулся. Все что ему было нужно – взгляд жены. Пусть и испуганный, растерянный, но безусловно одобряющий его храбрость. Димитр должен ее успокоить. Подмигнуть, улыбнуться. Затем обнять. Ее и сына.

За спиной Иванки не оказалась. Мужчина опустил глаза. Ладонь сжимала, таща из воды, руку, безвольно висевшее плечо и остатки срезанной неведомой стихией грудной клетки. Остальное, что секунду назад было ею, его женой, матерью его ребенка, его обожаемой Иванкой, в одночасье растворилось в адской сере, как масло в молоке.

Несчастный даже не успел осознать, что произошло. Влага в песке, нежно ласкающие пятки, тотчас превратилась в раскалённый свинец. Тягучей, обжигающей трясиной кислота заживо поедала его. Поняв, что это конец, Димитр обнял ревущего сына:

– Я люблю тебя, малыш! – простонал он. Прижал к груди и пружиной выкинул ребенка как безвольную куклу.

«Подальше от этой дряни!» – успел подумать он.

Боль стала невыносимой. Мужчина попытался поднять ногу. Ему это удалось. Вместо розовых пальцев, на ногах зияли обглоданные белые кости. От испуга и боли Димитр потерял равновесие. В последний момент, падая, инстинктивно вытянул руку. Колени и ладонь тут же обожгла безумная боль.

Последнее что видел Димитр – собственную плоть растворяющаяся в серой дымке. И скованные ужасом, заплаканные глаза Николки.

1

Даник взглянул на кустарник. «Оазис» раскинулся метров на двести. «И бог знает, – подумал парень, – на сколько в глубину. Хм! Почему же бог!? – заспорил он сам с собой. – Наверняка, со спутника видна и глубина. Один клик и ты бог!»

Но информация о размерах вымученной поросли никак не могла помочь.

– Быстрее, Шуган! – крикнул из «Буханки» Пушер. – Сколько ж можно?

– Ага, – пробубнил себе под нос Даник.

За спиной, под быстрыми шагами, захрустела пересохшая почва. На ходу расстегивая ширинку комбинезона, спешил к «зеленке» один из сопровождающих экспедицию военных. Как звали солдата Даник не знал. Он их просто не различал. В форме и со снаряжением все были на одно лицо.

– Чё тянем?! – буркнул служивый, выпустив на кустарник журчащую струю. – Веревку проглотил?

Шуган промолчал. Как же он сейчас завидовал вояке! Вот так просто взять и сделать свои дела. Наплевав на всех. И на нее тоже. Даник не мог. Ирма наверняка смотрит на него. Сидит в «Буханке», отложив ноутбук, и пялится на «бесстыжего мужлана, косящего под порядочного». А кругом ровная как тарелка степь. Надо было сразу сообразить. Как дурак рванул за всеми к «зеленке». Лишь потом сообразил, видно же все. Надо было идти за замыкающий «Тигр». В крайнем случае за «Урал». А теперь, как бы он не поступил, она сразу догадается. Еще посмеется.

– Черт! – выругался Даник, шагнув к кустарнику.

– Это, парень! – предостерег его служивый, – В «зеленку» не ходи.

– Знаю! – буркнул Шуган.

Обезвоженная земля в этих местах и в лучшие

временя больше напоминала глину. А после дня «Тухлого яйца» глина, медленно, но, верно, превращается в песок. Скоро Буджак станет пустыней. Впрочем, как и все Черноморское побережье.

Людей эвакуировали. Домашний скот и дикий зверь подох. Выжившая мелкая живность стянулась в «зеленку» – участки, где грунтовые воды ближе к поверхности. А из Днестровских и Дунайских лиманов вслед за пропитанием приползли змеи. Теперь же, говорят, остались лишь змеи, поедающие самих себя.

– На прошлой ротации, – заговорил военный, – южнее Курортного, один дурень, из ваших, из гражданских, залез туда. Уж не знаю за каким чертом. Исследователь, ля. Так достали его …

– Знаю эту байку, – перебил Даник. – Сожрали. Или в твоей версии сто пятьдесят тысяч укусов. И не просто яд, а коктейль гюрзы, мамбы, кобры и тайпана.

– Не, – улыбнулся солдат, – подлюка кирзак прокусила. И пластиковый щиток. Сам видел. Так что я бы не рискнул … туда.

Он кивнул на кустарник. Поняв, что история никак не приободрила «гражданского» и, главное, не воодушевило на «грязное» дело, сочувственно продолжил:

– Слушай, давай я тебя прикрою. Заслоню.

Даник покачал головой.

– Ты ж по большому? – уточнил солдат.

– Нет, – разозлился Даник. – Просто не могу, когда … когда все смотрят.

– Тьфу ты, – обрадовался солдат. – Так это просто. Ща решим. Ты, только это … быстрее давай. Сом торопит … то есть, товарищ капитан.

Вояка рванул к колонне. И, к ужасу Даника, заорал:

– Ну ка все отвернулись! Все! Никто туда не смотрит!

Раздались короткие, не злые смешки. Наверняка смеялись военные, и может быть рабочие бурильщики. Инженера, Даник почему-то был в этом уверен, поняли причину конфуза. Хотя, в свои шестнадцать, Даник разбирался в компьютерах гораздо лучше, чем в людях. Иначе бы заметил, что Ирма не обратила внимание даже на остановку транспорта. Тем более не интересовали суетливые перемещений членов экспедиции и сопровождающих солдат. Ее занимали расчеты. Смущал «плавающий» дефект кода в, казалось бы, стройном алгоритме. Ошибку она чувствовала, интуитивно ощущала. И не как программист, а как математик. Хотя тестировщики уверяли: программа безупречна. Откуда им знать, что интуиция и есть математика.

Покончив с не хитрым «мокрым» делом, Парень вернулся к «Буханке». «УАЗ» двигался вторым, за головным «Тигром». дальше следовала буровая установка на «Урале». И замыкал немудренный конвой второй «Тигр».

Зачем экспедицию сопровождали военные, Даник не понимал. Тер. оборона «незалежной» еще за долго до дня «Тухлого яйца» обернулась бандами мародёров. Часть переловили, часть местные казнили. А после катастрофы здесь и вовсе жить стало невозможно. Обезлюдившая степь не представляла опасности.

С переднего пассажирского сидения недобро посмотрел капитан Сомов:

– Ты, парень, скажи мне: какого х …, – офицер покосился на Ирму – единственную даму в экспедиции, – зачем ты сюда приехал?

Настала очередь Даника зыркнуть на девушку – единственную причину его командировки.

– Доброволец, – ляпнул он, хлопая дверцей.

– Доброволец, ..ля, – не сдержался офицер. – Двинулись! – рявкнул он в шипящую рацию.

Головной «Тигр» газанул, выплюнул из-под колес облако глиняной пыли. Рывком тронулся.