Блог демона Шаакси, или адская работёнка
Шрифт:
Не удивлюсь, если это был падре, — фирменный стиль узнаваем.
Хотя, если честно, местами это вообще не то чтобы шутка: персонал у нас меняется очень быстро.
И ещё быстрее происходит…
— Я не понимаю, — сказала Эли, которая пришла сюда работать месяц назад, горя волонтёрским энтузиазмом, — почему мы должны помогать таким, как она? Я понимаю, когда человеку действительно нужна помощь. Но эта… она могла бы работать, если бы хотела! А вместо этого она нажирается, как скотина, и снова тут всё заблюёт. А мне,
Я сидела, стараясь не вслушиваться, и молча прикидывая, что давно не видела Марту-лестницу. Ну девушку, что постоянно падает с лестницы. И с чердака.
Она ломает руки, и рёбра, и на лице её появляются синяки… “Может, мне стоит вызвать кого надо? Я спрячу вас. И помогу. Только скажите!” “Нет, тогда меня депортируют. Кто виноват, что я такая неловкая, да?”.
Уговорить её пока не удалось.
Я думала о ней. И надеялась увидеть её ещё раз.
Хотя и знала, что увижу. Но по крайней мере, если она придёт ещё раз, это будет значить, что “лестница” не забил её до смерти.
Хэппи-энд по меркам нашего богоугодного заведения.
— Это ещё ничего, — говорил Пол, парень верующий и очень увлечённый нашим делом, — меня больше всего бесят эти понаехавшие. Ну чего вы тут сидите, а потом приходите, ещё и на жалость давите — наниматель не заплатил? Работать надо официально, чтобы платили! Не нарушай правил, и будет тебе счастье. Почему до людей не доходит такая простая истина?
— Понятно, что многие из них виноваты в своих проблемах, — отмахнулась Бекка. — Помните этого, который Редди? Профессор философии был! И что? Спятил окончательно, ушёл от мира, выбрал жизнь бомжа, сжёг собственные документы… По-хорошему, по нему психушка плачет. Даже не знаю, почему его не упекли туда, если честно.
— Хотели, — буркнул Пол. — Вроде бы его родня ищет, чтобы признать недееспособным и это всё. Но ты знаешь политику падре: наши посетители все равны, мы не знаем о них ничего, не сдаём никому, и всё вот это вот... Но это тупо, как по мне.
— Этот сброд надо сортировать, — сказала Эли. — И помогать только тем, кто этой самой помощи действительно заслуживает. Я не знаю, почему падре…
Я уронила чашку.
Прямо в стенку.
Чашка разлетелась множеством мелких осколков.
Плохая новость: кажется, я окончательно спятила.
Хорошая новость: наконец-то они заткнулись.
— А кому решать, — спросила я, — кто заслуживает помощи, а кто нет? Кто из вас будет принимать это решение? Кто из вас точно может определить достойных помощи, м?
Ответом мне была тишина.
— Ну ты и больная, — сказал Пол, выражая общую мысль. — Неужели не понятно, о чём мы говорим? Ты сама видишь это каждый день!
— Мне понятно, — и правда понятно, на самом деле.
— Если тебе их так жаль, то в ночлежке сегодня убираешь сама! — быстро добавила Эли.
— Договорились, — бросила я сухо, выходя в коридор.
А ведь эти тоже скоро сменятся.
При мне персонал менялся уже три раза.
Они однажды просто не выходят на работу, и всё.
“Они выгорают, — говорил по этому поводу падре, — в тот момент, когда окончательно перестают сочувствовать чужому горю. Никогда не слышала о падших ангелах? Тут все сотрудники такие, если хочешь знать. И ты тоже, без вариантов. И главный вопрос заключается в том, кто как глубоко падёт.”
Этот мне падре. И его своеобразное чувство юмора.
30
*
— Мы все — мертвы, — сказала Любве. — Почему этого никто не замечает?
Старый Борис, распространяющий на всю ночлежку совершенно непередаваемый аромат, согласно всхрапнул. Я старательно вдохнула через нос, продолжая упорно намывать пол.
Борис никогда не трезвел.
Когда-то он убил собственного друга в пьяной драке — то ли даму они не поделили, то ли взгляды на политику, то ли любимую команду… Из-за чего там ещё нынче принято устраивать пьяные драки? Так или иначе, всё зашло очень далеко. Дальше, чем кто-либо из них хотел.
Борис отсидел положенные ему годы в тюрьме, но пить не перестал. И возвращаться домой не пожелал. Наоборот, бродил по тёмным переулкам и пил так старательно, что чудо, что ещё жив.
— Он тоже мертвец, — сказала Любве. — Не смотри на него так, как будто он живой.
Я прикрыла глаза.
Терпение.
Она просто… специфичный человек. Ты сама такой станешь, если будешь обращать слишком много внимания на собственные сны…
“Опять эта сумасшедшая дрянь за своё, — зашептал тот самый голос. — Если ты вышвырнешь её, никто не узнает. Ей тут не место, если уж на то пошло! Всем станет проще, если она заткнётся. Выкинь на улицу — и забудь. Никто не узнает…”
Я поморщилась.
— Мы все — мертвецы, а сотрудники — демоны! — развивала свою мысль она. — Или ангелы… Я так и не разобралась. Вот ты кто такая?
“Нагруби ей, — зашептал тот самый голос. — Пошли, ударь. Они никому не пожалуются, ты знаешь. Они беспомощны. Им некому жаловаться…”
И вот именно в этот момент меня передёрнуло от отвращения.
Я определённо была не лучшим на свете человеком (и совсем никакущим ангелом, если вспомнить сны), но желание издеваться над зависимым и беспомощным всегда казалось мне самым отвратительным душевным порывом из возможных.
“Серьёзно, мать? У тебя злобный голос-допельгангер в голове, а ты о Любве что-то там говоришь? Это с таким-то бревном в глазу? Окстись!”
Я вздохнула и улыбнулась Любве.
Злость тут же прошла, будто была вовсе не моей.
— Я не знаю точно, ангел я или демон, — сказала я ей. — Но в данный момент я точно супергерой.
— Это какой? — заинтересовалась она.
Я приняла гордый вид и оправила воображаемый плащ.
— Я — человек-швабра, — сказала я. — Трепещи!
Любве рассмеялась.