Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида
Шрифт:
Впрочем, времени на раздумья не было. Шнайдер змеей скользнул в высокой траве к скрытой за бугорком переносной рации. Нацепил эбонитовые наушники и вызвал дежурного Радиста штаба 20-й дивизии.
— Эй, Гельмут, — сказал он, — Иваны задумали нанести нам визит. Они переправляются на лодке в квадрате Б-4. Пусть наши корректировщики ими займутся.
— Вас понял, — отозвался радист, — только это не Гельмут Ганс. Гельмута режут наши эскулапы в полевом госпитале.
Именно в это время Гельмут Хазе пришел
— Кто-нибудь, предупредите радиста о возвращении Зигфрида.
Лодка отдалилась уже на двести метров от берега, когда Рольф скомандовал:
— Железо — в воду, только тихо.
Бруно и Хаген принялись вытаскивать завернутые в бумагу металлические пруты и опускать их в воду. Один из прутов все-таки выскользнул у них из рук и с довольно громким плеском упал за борт.
— Тихо, бараньи головы! — выругался Рольф.
Внезапно с левого берега ударил ослепительный луч прожектора. Он пополз по антрацитовым волнам, неумолимо приближаясь к носу лодки. В следующую секунду ночную тишину распорол оглушительный свист и в пятидесяти метрах от лодки взметнулся огромный фонтан воды.
Взмыленный вестовой ворвался в здание штаба 20-й моторизованной дивизии и, прогрохотав сапогами по коридору, распахнул дверь аппаратной.
— Сержант! — крикнул он Гансу Графу. — Вы получали позывной "Зигфрид возвращается"?
Граф медленно повернулся к вестовому. Глаза у него были красные от недосыпания.
— Да, еще утром. Я доложил о нем старшему офицеру связи.
— Немедленно доложите унтер-офицеру Буффу! — скомандовал вестовой. — Это условный сигнал, о котором вас должен был предупредить Гельмут Хазе.
— Есть доложить Буффу, — пожал плечами Граф и потянулся к рации.
В течение нескольких секунд на лодку, в которой плыли коммандос и Раухер, обрушился настоящий огненный ад.
— Это русские? — крикнул Бруно.
— Нет, — заорал в ответ Рольф. — Стреляют с нашего берега!
Прямо по курсу лодки в воде разорвался гаубичный снаряд.
Шипящая стена воды подкинула лодку на несколько метров и шутя вышвырнула из нее людей.
— Ныряем! — скомандовал Рольф.
Бруно и Хаген синхронно ушли в глубину. Рольф обернулся к Раухеру и схватил его за руку.
— Нам надо погрузиться метров на десять. Сможете?
— Не знаю! — крикнул разведчик. — Я никогда не пробовал нырять так глубоко!
— Плывите за мной, — скомандовал Рольф. — Постарайтесь набрать побольше воздуха и сильно работайте ногами. Ну, пошли!
Он отпустил Раухера и, перевернувшись, вертикально ушел под воду. Раухер заметил, что вещмешок, в котором находились украденные в Большом доме предметы, по-прежнему был у Рольфа за плечами.
Последовать за Рольфом он не успел. В следующее мгновение над головой у Раухера что-то грохнуло и он ослеп от выжигающей сетчатку белой фосфорной вспышки.
— Группы «север», «юг» и «центр», — торопливо скомандовал Унтер-офицер Вальтер Буфф, выслушав сбивчивый доклад радиста, — прекратить огонь по цели в квадрате Б-4. Повторяю — немедленно прекратить огонь по цели в квадрате Б-4.
Рольф, Бруно и Хаген выбрались на крутой левый берег Невы спустя десять минут после окончания обстрела. Их шатало, как моряков после сильного шторма. Бруно склонился над прибрежными кустами, и его вырвало.
— Все целы? — хрипло спросил Рольф.
— Меня, кажется, осколком зацепило, — прыгающим голосом отозвался Хаген. — Где-то под лопаткой.
Рольф подошел к нему и распорол ножом советскую гимнастерку.
— Ерунда, — сказал он, — царапина.
— А где наш смелый друг? — спросил Бруно, оглядываясь.
— Боюсь, он утонул, — Рольф посмотрел на противоположный берег, над которым плясали лучи прожекторов. — Что ж, по крайней мере он отдал свою жизнь не напрасно.
— Руки вверх! — скомандовал чей-то властный голос с нависающего над рекой обрыва. — И без глупостей, вы окружены.
Коммандос послушно подняли руки.
— Приятель, — сказал Рольф, — если бы ты только знал, как я рад слышать настоящую немецкую речь. Можете брать нас в плен, только передайте командующему дивизией, что Зигфрид, наконец, вернулся к своей Кримхильде со свадебными дарами.
В нескольких километрах ниже по течению разведгруппа Второй ударной армии, проводившая рекогносцировку для готовящегося наступления на Синявинские высоты, возвращалась на правый берег Невы.
— Подуспокоились фрицы-то, — заметил старшина Сухоручко, кивая в направлении позиций немецкой артиллерии. — А то как начали лупить, я уж думал, нас засекли.
— Сопли пусть сначала подберут, — хмыкнул сержант Басаридис, три поколения предков которого были черноморскими контрабандистами. — Эй, смотрите, что там в реке плывет?
Темный предмет приближался. Разведчики перестали грести, и вскоре увидели, что течение несет на них обломок тона, на котором, раскинув руки, лежит человек.
— Надо вытащить, — сказал Сухоручко. — Вдруг он еще живой.
Все посмотрели на командира. Лейтенант Волков едва заметно кивнул.
— Вытаскивайте, только тихо.
Из ушей человека текла кровь, кусок гимнастерки на правом боку был выдран вместе с кожей, а его пальцы намертво вцепились в кусок дерева. Но он был еще жив. Когда Сухоручко и Басавридис все-таки разжали ему пальцы и втащили в лодку, человек открыл глаза и прохрипел:
— Товарищи, я свой, свой…
— Да уж видим, что не немец, — фыркнул Сухоручко. — Откуда ты, братское сердце?
— Семидесятая стрелковая дивизия, — одними губами ответил раненый, — третья гаубичная батарея… рядовой Варенцов…