Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Затем он махнул рукой, приглашая следовать за собой.
В кабинете полковника на большом, старомодном письменном столе стояла канцелярская лампа под зеленым стеклянным абажуром. Свет лампы падал на стол, и поэтому Звягинцев не сразу разглядел сидящего неподалеку человека.
Когда Звягинцев и Горохов вошли, этот человек встал.
— Сиди, сиди, Тойво, — сказал полковник с каким-то особым вниманием, даже лаской. — Товарищ подполковник — наш армейский сосед, а майор — из штаба округа… Присаживайтесь, товарищи, — добавил
Теперь Звягинцев мог рассмотреть того, кого полковник называл просто по имени: «Тойво».
Это был человек лет пятидесяти, низкого роста, в крестьянской одежде, с невыразительным, блеклым лицом, на котором белесые брови были почти неразличимы. Казалось, все на этом лице — губы, нос, брови — намечено лишь пунктиром. Такое лицо совершенно не запоминалось. Его трудно было восстановить в воображении.
Полковник сел в деревянное кресло за столом.
— Так вот, Тойво, — сказал он, придвигая к себе блокнот, — давай начнем сначала. Пусть товарищи тоже послушают. Итак…
— Там… немцев много, — сказал после паузы Тойво.
У него был тихий голос, такой же невыразительный, как и лицо. Пожалуй, среди остальных обычных, ничем не примечательных голосов этот голос мог выделяться лишь своим финским акцентом.
— Нет, нет, — сказал полковник, — ты давай, товарищ Тойво, по порядку. Район, время — словом, все, как мне рассказывал.
— Район Рованиеми, — все так же тускло сказал Тойво, — много немцев. Много легковых машин.
— Сколько? — прервал полковник.
— У здания бывшей школы, на стоянке, двенадцать. Шоферы военные. За тридцать минут наблюдения подъехали и уехали еще десять машин.
«Что могло этому полковнику не понравиться в его голосе? — с недоумением подумал Звягинцев. — Голос как голос. Обычная речь карельского крестьянина».
— Так что же, по-твоему, в этой школе?.. — снова спросил полковник.
— Штаб, — ответил Тойво.
— Допустим. Но какой штаб? — вмешался Горохов.
— Не знаю.
— Так. Хорошо. Попробуем определить сами, — сказал полковник, бросая острый взгляд на Звягинцева. — Итак, у здания на стоянке двенадцать легковых автомашин. Примерно столько же за тридцать минут подъезжало к подъезду. Офицеров немецких видел?
— Да. Одиннадцать за тридцать минут. Входили и выходили. Три обер-лейтенанта. Два полковника. Один генерал. Звания других не различил.
— Тоже офицеры?
— Да.
С каждым новым словом Звягинцев все внимательнее прислушивался к тому, что говорит этот невзрачный на вид человек. Он представил себе такого Тойво на улице финского городка, как он стоит, прислонившись к стене, и, почти неразличимый на ее фоне, смотрит вперед своими бесцветными, пустыми глазами из-под белесых бровей и, казалось, ничего не замечает, а на самом деле видит все.
— Что же ты еще обнаружил, Тойво? — спросил полковник.
— Два мотоцикла фельдсвязи. Оба
— В течение тех же тридцати минут? — спросил Звягинцев.
— Да.
— Одновременно?
— Нет. С перерывом. Сначала один. Через десять минут другой.
— Послушай, Тойво, — сказал, перегибаясь к нему через стол, полковник, — а ты не преувеличиваешь все это? Ну, машины, количество офицеров?..
— А вам хочется, чтобы я преуменьшил? — неожиданно сердито, точно ударом хлыста, отпарировал Тойво.
«А у него и впрямь неприятный голос», — подумал Звягинцев, до этого мгновения и не подозревая, что у одного и того же человека может так меняться манера говорить.
Казалось, что и полковник был несколько смущен таким суровым отпором. Он закашлялся, вытянул из лежащей на столе пачки «Беломора» папиросу, размял ее пальцами, сдавил мундштук посредине, закурил.
— Ну, ладно, — примирительно сказал полковник, — раз так, значит, так. Спасибо тебе за важные сведения. Сейчас иди отдыхай. К утру, возможно, товарищи сверху подъедут, еще послушать захотят. А пока иди спать. Еще раз спасибо тебе…
Когда они ехали обратно в машине, Горохов спросил Звягинцева:
— Ну, майор, как думаешь?
Звягинцев пожал плечами:
— Сведения о концентрации немецких войск в Финляндии не новость. И в Норвегии их тоже хватает.
— Так, — сказал Горохов, стряхивая мизинцем пепел с зажатой большим и указательным пальцами папиросы, — не новость, значит…
До штаба они ехали молча.
— Хочу тебе пару вопросов задать, товарищ майор Звягинцев, — сказал Горохов, когда они вышли из машины. — Но сначала должен заметить, что этому человеку пограничники верят, как самим себе. Он опытный разведчик и к тому же член партии. Ясно?
Горохов сказал это таким тоном, будто вызывал Звягинцева на спор.
Но тот слегка развел руками и ответил:
— Что ж, им виднее. Разведка не моя профессия.
— Оно и заметно, — с легкой усмешкой заметил Горохов, — потому что, если бы разведка была твоей профессией, ты не стоял бы вот так, как ни в чем не бывало. Ладно. Вот мои вопросы, — не тебя, себя проверить хочу. Ты район Рованиеми знаешь?
— Чисто географически, — слегка обиженно ответил Звягинцев.
— Я про географию и говорю. В скольких километрах этот район от границы, представляешь?
— Полагаю, километрах в сорока.
— В двадцати пяти, — поправил Горохов. — Второй вопрос: если верить этому Тойво — а я ему верю! — как бы ты определил уровень штаба, который разместился в той самой школе? Ну?
Звягинцев мысленно восстановил все, что сказал Тойво, прикинул про себя и сказал нерешительно:
— Может быть и штаб дивизии.
— Подымай выше, — сказал, наклоняясь к Звягинцеву, Горохов, — корпуса! Генерал, два полковника, два десятка машин, мотоциклы фельдсвязи… Корпус, я тебе говорю!