Блокпост
Шрифт:
– Я прекрасно слышу тебя, тень дерьма больной собаки… не надрывайся, – раздался в ответ искаженный перекрытием раскатистый голос Аюба. – Мой брат Артур умер в этих горах – нет его… А ты – шакал. Что хочешь, шакал?
– Вылезай, поговорим! – деланно бодрым тоном предложил Артур. – Что нам делить? Ты крутой, и я крутой – разойдемся по-хорошему… Вылезай, вина выпьем – ты же знаешь, у меня лоза лучше, чем в вашем селе… Ай, Аюб?!
– А-а-а, так ты ко мне в гости пришел! А я и не понял… – Аюб немного помолчал, затем продолжил:
– Я понял, чего ты хочешь. Если ты мужчина,
Командир боевиков язвительно ухмыльнулся:
– Ай, Аюб, много болтаешь! Боишься, что ли? Шесть лет назад я тебе часы подарил на день рождения – штурманские. Они у тебя сохранились?
– Сохранились, что с ними сделается. – мрачно ответил Аюб. – Подойди ближе, я тебе их через бойницу выкину – забирай! Стрелять не буду – не бойся.
– Ради Аллаха! Оставь их себе! Подарки обратно не забираю, а тебе они сейчас пригодятся… Я тебе даю три минуты. Как заканчиваем болтать, у тебя будет три минуты на размышление. По истечении этого времени вы, все трое, должны будете сдаться. Обещаю по старой дружбе сохранить тебе и твоей жене жизнь. Матерью клянусь – вы останетесь в живых! – Последняя фраза прозвучала с каким-то надрывом. Как бы через силу… Создавалось такое впечатление, что все, что Артур сейчас делает, происходит вопреки его воле, под давлением какой-то неуправляемой, страшной стихии.
– Сдавайся, брат, – хрипло повторил свою просьбу Артур. – Если нет – через три минуты я дам команду убить их всех. – Он махнул рукой в сторону женщин и детей.
Повисла томительная пауза…
– Зачем же я тебе нужен, если ты не собираешься меня убивать? – с недоверчивым презрением спросил Аюб. – Ты что, хочешь просто обнять меня, а?
– Да ты совсем не патриот, Аюб! – Командир боевиков натужно расхохотался. – Ты что, за дурака меня держишь? Как я могу отходить, имея в тылу такого парня, как ты? Ведь ты одной очередью уложил целое мое отделение…
Забыл, чему нас учил полковник Пестов на ТСП?12У тебя всегда «отлично» было по этому предмету! Ну, Аюб, не ожидал… подумай об этих людях: если ты не вылезешь через три минуты, их кровь ляжет на твои плечи несмываемым пятном позора! И вообще – хватит болтать… Время пошло!
Задрожала, натягиваясь, тонкая струнка молчания. Аюб, глядя через бойницу на застывшую фигуру Артура с часами в руках, потерянно качал головой.
Фигура вдруг стала расплываться, теряя четкие контуры, ее заволокло чем-то серым… Черт – слезы, что ли? Мужчина не должен плакать…
В училище Артур был командиром его отделения. Вот так же на утренних тренировках при выполнении нормативов он снимал часы с запястья, брал их в левую руку, строил начальственную гримасу и командирским голосом давал отсчет, делая перед последним словом положенную паузу… Как недавно, кажется, это было! Но вот кто-то дал общий отсчет, и все смешалось в страшной круговерти, понеслось черт знает куда…
«Время пошло!» Его бывший командир отделения, бывший кровный брат опять дает отсчет на выполнение норматива.
Три минуты подошли к концу. Командир боевиков громко дал команду своим людям – приготовиться к стрельбе. В толпе началась паника, истошно заголосили женщины…
Медленно открылась продырявленная дверь вагончика. Перед выходом упал автомат, разгрузка с магазинами и гранатами, наконец, глухо лязгнув о дюралевую обшивку, неловко шмякнулось длинное ружье старого горца. Немного погодя на улицу вышли Аюб, его жена Айна и дед.
Артур отдал команду – трое боевиков с опаской приблизились к Аюбу и начали сноровисто связывать его сорванной в ближайшем дворе бельевой веревкой. Бывший спецназовец не сопротивлялся – стоял понуро, мрачно глядя на Артура. Крепко связав руки, Аюба подвели к большой кряжистой айве, росшей неподалеку от вагончика, и тоже веревкой намертво прикрутили к стволу.
– Я хочу тебе кое-то показать… брат… Мой отец к тебе очень хорошо относился… Ты помнишь моего отца, брат? Конечно, помнишь – я знаю…
Помнишь, когда мы были пацанами, ты сломал черешню в нашем саду – забрался на нее, она и треснула… Тогда отец отлупцевал меня, а тебя не тронул. Ты тогда кричал как резаный: «Не бей его, дядя Салим! Это я…» Помнишь? Не отворачивайся – ты прекрасно знаешь, что случилось… нету дяди Салима. Ваши убили его! А жену мою помнишь? Помнишь девчонку Зейнаб, с длинными косами? Не вороти рожу – сюда смотреть!!! – Голос Артура сорвался на хриплый шепот, невыразимая горечь слышалась в нем, слезы ярости застыли в глазах весельчака командира. – Да, это ты тоже знаешь. Ваши изнасиловали, убили ее… А знаешь, как ее убили?! У нее лица не было – камнем размозжили… – Руки командира начали трястись, он задергал губами, не выдержал – отвернулся… – И ты ждешь, что после всего этого я обниму тебя? А, брат?! – Последнее слово он прокричал срывающимся от рыданий голосом. Согнулся у ног Аюба, обхватил руками голову, с минуту раскачивался, глухо мыча. Затем распрямился и сухо бросил:
– Я не хочу жалости… Я хочу тебе показать, как это было, брат… – Артур обернулся к пятерым боевикам, стоявшим рядом, и махнул рукой в сторону жены Аюба:
– А ну – сделайте ее… Так, чтобы орала, чтоб все видели… Быстро!
Пятеро, похабно ухмыляясь, вразвалку двинулись к женщине.
Вскрикнув, Айна побежала, спотыкаясь о валявшиеся на земле трупы. Бородачи припустили за ней, улюлюкая и азартно покрикивая. Настигли, уронили подножкой, поволокли, заламывая руки, обратно. Втащили на пятачок перед вагончиком, повалили на землю напротив Аюба, рядом с залитым кровью трупом одного из своих.
Она извивалась в их руках, кусаясь, как маленький зверек, попавший в лапы охотника. Один из бандитов размахнулся и залепил женщине смачную затрещину – голова ее мотнулась вбок, и она затихла, судорожно хватая ртом воздух. Двое сноровисто разорвали в клочья ее блузку, стащили юбку. Сверкнуло молочной белизной, неожиданной для женщин этой местности, молодое упругое тело, пригнутые к груди колени, крутая линия бедер.
– Эх, хороша, сучка! – завистливо крикнул кто-то из толпы вояк. – Ух, я бы ее…