Блондинка-рабыня
Шрифт:
Он тупо заморгал, изо всех сил стараясь согнать набегавшие слезы, туманившие его кроличьи глазки, чтобы хоть на секунду разглядеть мое лицо.
— Я живу всего лишь в двух кварталах к югу отсюда. — Голос его был еще более хриплым, чем раньше. — Но никогда не слыхал об универмаге Кланси.
— Новости доходят обычно не сразу, — пожал я плечами. — А они только вчера закончили строительство здания.
Какой-то булькающий звук донесся из-под полей стетсоновской шляпы, и пьяница подозрительно сощурился, вглядываясь в Джеки.
—
— Там, откуда он прибыл, все кони подохли, — доверительно сообщил я пьянице. — Вот он и решил, что теперь ему остается скакать только по волнам.
— Шутишь? — Глаза его выкатились от изумления. — Лошади передохли, а? Ну, это, действительно, бедняжке не повезло. Знаешь что? Я сейчас прямиком отправлюсь в этот расчудесный универмаг и куплю там коня! Один парень сказал мне, что там торгуют решительно всем, к тому же с недельным испытательным сроком. Так что не беспокойся, малыш! — Он внезапно осклабился, адресуя эту «любезность» Джеки. — Если в конце недели окажется, что тебя твой конь не устраивает, ты просто упакуешь его и отправишь обратно в новый универмаг!
Он отпустил мою руку, медленно выпрямился и, потоптавшись на месте, кое-как установил свои ноги так, чтобы они указывали на дверь. Затем быстро попятился назад с неожиданной скоростью, с размаху грохнулся об угол стойки и медленно опустился на пол, приняв сидячее положение. Бармен перевесился через стойку и заглянул вниз — на лице его было написано отвращение.
— Какого черта тебе здесь нужно? — прохрипел он.
Пьяница вдруг поднял правую руку над головой и пару раз щелкнул пальцами в нескольких дюймах от носа бармена.
— Подайте сюда лошадь!
— Неужели никто не выкинет отсюда этого подонка? — взмолился бармен голосом, от которого зазвенели стекла в окнах.
— Мне кажется, — осторожно сказал я, — мы сделали все, что могли. Мы приложили просто героические усилия, чтобы найти Митфорда, а теперь нам самое время убраться отсюда. Поедем в какой-нибудь оазис с кондиционированным воздухом, где подают спиртное в тех же бутылках, в которых оно было получено, и…
— Еще только один, ну пожалуйста! — Джеки подняла голову и одарила меня сверкающей улыбкой. — Я помню еще один бар, как раз в трех кварталах к югу отсюда. Может быть, это счастливое совпадение!
— О’кей. Но пробудем там не более десяти минут.
Мы добрались туда через пять минут. Этот бар отличался от предыдущих тем, что располагался в подвальном помещении, куда вели двенадцать ступенек. Поэтому воздух там был еще более спертый, хотя я считал, что «более» уже невозможно. Напитки же ничем не отличались от тех, что нам довелось уже отведать в этот злополучный вечер.
Владелец бара пытался создать здесь нечто вроде интимной атмосферы, поскольку экономил на электричестве, и потому комната была погружена в полумрак.
Картина была действительно впечатляющая: из полутемного зала клубы дыма медленно ползли к двери, струясь пеленой в резком кроваво-красном свете неоновой вывески, мерцающей снаружи. Все это живо напомнило мне Дантов Ад.
Трое каких-то парней проходили мимо нашего столика к стойке бара, но последний из них вдруг остановился как вкопанный, увидев Джеки.
— Я так и подумал, что это ты! Давно не виделись, Джеки! Что ты поделывала все это время? Бросила дурака валять и купила большую яхту или еще что-то в этом роде?
Джеки бросила на меня торжествующий взгляд и улыбнулась парню.
— Рада видеть тебя, Чарли-Лошадь! Почему бы тебе не выпить с нами?
— Мы с удовольствием. — Он поднял голову и крикнул: — Эй, ребята! Эта полоумная шлюха снова здесь, и ей просто не терпится угостить всех нас выпивкой!
В следующую минуту за столиком нас стало уже пятеро, и после того, как каждый из этих типов заказал себе питье, Джеки представила нас друг другу.
Чарли-Лошадь сразу объявил бармену:
— Платит этот шикарный тип. Либо она, либо ее приятель, мистер Рокфеллер. Это точно!
Чарли-Лошадь был маленький человечек лет тридцати. На носу его красовались очки в тяжелой оправе, а козлиную бородку будто рассеяли по подбородку, словно космическую пыль. Его приятелей звали Луи и Бурундук. Луи, высокий, мертвенно-бледный тип с наголо обритой головой так буравил своим взглядом сидящих за столом, что, казалось, он все время ищет на вашем теле место, куда удобнее всего пырнуть ножом, как только вы отвернетесь. Самым старшим из них был Бурундук — где-то около пятидесяти. Крупный толстяк, с копной каштановых волос, торчавших во все стороны, и такими же густыми усами и бородой. Голос у него был удивительно высокий и пронзительный. И говорил он со скоростью сто слов в секунду, за что и был, возможно, прозван Бурундуком, — понять его было невозможно.
Первые пять минут разговор вертелся в основном вокруг темы: «А помнишь?» Потом Чарли-Лошадь ткнул в меня указательным пальцем и посмотрел на Джеки.
— Только не говори, что ты забыла нас ради этого парня Холмана! Чем это он лучше нас, если, конечно, не считать денег?
— Рик один из старых приятелей Кармен, — сказала она небрежно. — Она много рассказывала ему о том, как чудесно проводила время здесь, на Венеция-Бич, так что я пообещала ему когда-нибудь привести его сюда — и вот мы здесь!
— Кармен, — чирикнул Бурундук, — что-то я ее совсем не вижу в последнее время?
— Она рассталась с Россом Митфордом, — пояснил я. — А потом — сами знаете, как это бывает! Немного перехватила этого дела, и вот, пожалуйста, — теперь проходит курс лечения!
— Ох уж эти мне лайнеры, — вмешался Луи своим низким, рокочущим голосом. — Иногда они черт знает что вытворяют с нами! Мне кажется, что даже самое первое путешествие не обходится даром!