Блондинка в озере
Шрифт:
– Что-нибудь вы уже предприняли?
– Ничего. Абсолютно ничего. Даже не был там.
Он умолк, чтобы дать мне возможность спросить почему.
– Почему? – спросил я.
Мистер Кингсли отодвинулся вместе с креслом и открыл ключом ящик стола. Он вынул оттуда сложенный листок бумаги и бросил мне. Я развернул его. Это оказалась телеграмма, посланная из Эль-Пасо четырнадцатого июня в девять девятнадцать утра. Адресована она была Дерасу Кингсли, Беверли-Хиллз, Карсон-драйв, дом 965.
УЕЗЖАЮ МЕКСИКУ ПОЛУЧИТЬ РАЗВОД ТЧК ВЫХОЖУ
ЗА КРИСА
Я положил телеграмму на стол рядом с собой, а он уже протягивал мне большую четкую фотографию на глянцевой бумаге, изображавшую парочку на пляже под грибком. Мужчина сидел в плавках, женщина – в очень открытом белом купальнике. Красивая, хорошо сложенная блондинка, молодая, улыбающаяся, и дюжий смуглый парень около шести футов с темными прилизанными волосами. Плечи широкие, ноги стройные, зубы белые. Типичная гроза супружеских перин: мозги – птичьи, а руки приделаны лишь для того, чтобы обнимать. На пальце парень крутил темные очки и смотрел в камеру со спокойной заученной улыбкой.
– Это моя жена и Крис Лейвери. Пусть себе милуются сколько угодно. Мне плевать.
Я положил фото поверх телеграммы:
– А из-за чего весь сыр-бор?
– Телефона там нет, – сказал он. – Вечеринка, на которую она сюда собиралась, была для нее не особенно важной. Так что до телеграммы меня вообще ничего не смущало. Да и телеграмме я почти не удивился. У нас с Кристл давно все кончено. Она живет своей жизнью, я – своей. Денег ей хватает – около двадцати тысяч годового дохода от акций семейного акционерного общества. В Техасе у них на откупе богатые нефтяные скважины. В одиночестве сидеть не любит, и Лейвери, я знаю, был одним из ее любовников. Мне бы, конечно, задуматься, зачем ей понадобилось выходить за профессионального ловеласа. Но вообще-то, ничего особенного я во всем этом не усмотрел.
– А что потом?
– Две недели было тихо. Затем позвонили из гостиницы «Прескот» в Сан-Бернардино и сообщили, что у них в гараже стоит «паккард», зарегистрированный на имя Кристл Кингсли, проживающей по моему адресу, и спросили, какие на этот счет будут указания. Я попросил их последить за машиной и выслал чек. Вроде бы опять ничего странного. Мало ли почему Кристл не вернулась, да и поехали они, скорей всего, на машине Лейвери. Но позавчера я столкнулся с ним около спортивного клуба, здесь, на углу. Он сказал, что не имеет никакого представления, где Кристл.
Кингсли бросил на меня быстрый взгляд и поставил на стол бутылку и два бокала цветного стекла. Наполнив их, он подвинул один мне и, подняв свой к свету, медленно произнес:
– Лейвери сказал, что никуда не уезжал и вообще не пересекался с Кристл уже два месяца.
– Вы поверили?
Хмуро кивнув, он выпил и отставил бокал в сторону. Я хлебнул из своего. Оказалось, что это виски. Причем не лучшего качества.
– Может быть, и зря поверил, но поверил не потому, что он порядочный человек. Куда там! Дело в том, что этого подонка хлебом не корми, дай залезть в постель к жене приятеля и потом покуражиться. Кто-кто, а уж он не упустил бы случая достать меня тем, что умыкнул Кристл. Этих котов я знаю, а Криса Лейвери лучше других. Одно время
– Предположим, ваша жена дала ему от ворот поворот, – сказал я. – Это бы Лейвери больно зацепило – с его-то комплексом Казановы.
Кингсли было повеселел, правда совсем немного, но тут же замотал головой.
– Нет. Все же я склонен ему верить. А ваша задача – доказать, что я ошибаюсь. Для того вас и нанимают. Хотя есть в этом деле еще один неприятный аспект. У меня тут прекрасная работа, но это только работа. Я не хозяин. Поэтому скандал может мне крупно навредить. Стоит жене угодить в полицию, и я с треском вылечу.
– В полицию?
– Кроме других своих выкрутасов, – мрачно сказал Кингсли, – она еще время от времени что-нибудь крадет в магазинах. Думаю, от желания пощекотать с перепоя нервы. Но управляющие, случалось, устраивали нам те еще сцены. Пока мне удавалось спускать все на тормозах, и в суд ее не таскали, но если она влипнет в другом городе, где ее никто не знает… – Он поднял руки и громко хлопнул ладонями по столу. – Дело кончится каталажкой.
– Отпечатки пальцев у нее еще не брали? – спросил я.
– Нет, в полицию она не попадала, – ответил он.
– Я не про то. Иногда в больших универмагах ставят условие: «Дайте нам снять отпечатки пальцев, и обвинений мы предъявлять не будем». У новичков это отбивает охоту к воровству, а в торговой ассоциации копятся данные на клептоманов. Стоит отпечаткам попасть в картотеку определенное число раз, и спуску проштрафившемуся уже не дадут.
– Насколько мне известно, ничего подобного с ней пока не случалось.
– Тогда воровство можно не принимать в расчет, – сказал я. – При аресте ее бы обыскали. Так что, назовись она даже чужим именем, вас бы уже нашли. К тому же она сама завопила бы о помощи. Да и телеграмме, – я ткнул пальцем в бело-голубой бланк, – уже месяц. Если ваша жена попалась месяц назад, все давно улажено. На первый раз отделалась бы порицанием или условным приговором.
От волнения Кингсли налил себе еще виски.
– Вы меня успокаиваете, – сказал он.
– Мало ли что могло случиться, – продолжал я. – Скажем, она действительно уехала с Лейвери, но потом они расплевались. Или уехала с другим, а эту телеграмму послала для отвода глаз. Или уехала с какой-то женщиной. А то и вообще одна. А может, запила и сейчас лечится в частной клинике. Или влипла в такое, что нам и не снилось. Могла попасть, кстати, в серьезную передрягу.
– Типун вам на язык! – воскликнул Кингсли.
– А что странного? Исключать ничего нельзя. Насколько я понимаю, миссис Кингсли молода, хороша собой и без царя в голове. Любит выпить и способна на опасные выходки. Еще неравнодушна к мужчинам – поэтому ей раз плюнуть спутаться с проходимцем. Правильно?
– Абсолютно! – кивнул он.
– Сколько у нее бывает с собой денег?
– Довольно много. В банке свой счет. Сколько захочет – столько и снимает.
– Дети есть?
– Нет.
– Ее делами управляете вы?
Он отрицательно покачал головой: