Блондинки моего мужа
Шрифт:
– Терпеть не могу, когда свидания назначаются в столь приказном тоне! – возмущенно сообщила я собственному отражению в зеркале. Так как моя работа у Лихогона отныне считалась ненужной, я могла спокойно показываться на людях вместе с Георгием. Этот факт Жорик обещал отметить. Об обещании своем, как ни странно, не забыл. Но вот на то, чтоб произвести приглашение по всем правилам джентльменского ухаживания, благоверного уже не хватило.
Сидеть на месте, сложа руки, я не собиралась. У Георгия на утро намечены какие-то планы? Отлично. И у меня тоже. Занимаясь
– Доброе утро. Будем завтракать? – Мария, приветливо улыбаясь, хозяйничала на моей кухне.
– Увы, спешу.
– Куда, если не секрет? В смысле, куда можно так спешить, чтоб даже кофе не попить?
– Ну, разве что кофе, – позволила уговорить себя я, стараясь игнорировать тему о моих планах на сегодня.
Артем полулежал в кресле, и подбитым, но обожающим взглядом следил за передвижениями объекта своих воздыханий. Лицо его не выражало никаких признаков наличия здравых мыслей.
“М-да уж. Если с кем-то здесь и можно посоветоваться, то не с Тёмкой.”, – мысленно констатировала я. А Машка, хоть и производила впечатление человека вменяемого, никак не подходила для обсуждения происходящего. Не могу же я жаловаться ей на странности её собственного поведения. То есть, можно, конечно, было бы выложить Марии все начистоту и предложить объясниться. Но мои догадки о ситуации были пока настолько шатки, что никаких конкретных обвинений я бы высказать не могла. А обижать человека призрачными подозрениями не хотелось. Мария, судя по всему, и так слишком много несправедливостей перетерпела за последнее время.
Как ни всматривалась я в толпу, ни ЛжеКузена, ни каких-либо других знакомых обнаружить в электричке не удалось. В сотый раз прокручивая в голове все связанные с делом о наследстве события, я вспоминала все новые подозрительные факты. Ситуация приобретала прямо таки маразматический оборот.
Выйдя из электрички я первым делом позвонила Сестрице. К счастью, та оказалась дома. А значит отказать мне не могла. Мы договорились встретиться через полчаса.
Почем свет стоит, кляня Жорика, нагло оккупировавшего Форд, я плюнула на попытки вычертить удобный для общественного транспорта маршрут и взяла такси. Объяснять, где находится Академия Культуры, не пришлось. Складывалось впечатление, будто бедные студенты не скупятся тратить вырученные от окорочков деньги на поездки в такси.
– На какой этаж прикажете доставить? – пошутил таксист, безошибочно выбирая оптимальный путь к старинному особняку, все четыре этажа которого занимала Академия.
– Прогулки полезны для здоровья, – в тон ответила я, расплачиваясь, – Пройдусь пешком. Довезите просто до входа.
Если серьезно, то я понятия не имела, на какой этаж мне нужно будет подниматься. Сестрица, которой я вкратце объяснила по телефону, что от неё требуется, заверила меня, что запросто познакомит меня и с Эдиком Томкиным, и с кем угодно другим из Академии.
“Я там всех знаю. Запросто познакомлю. Хоть прям щас!” –
Не пугал её даже тот факт, что сегодня выходной день.
“Они же там живут”, – ошарашила Сестрица, – “Если не на парах, значит в кофейне. Третьего не дано”.
Когда я уже расплачивалась с водителем, рядом затормозило еще одно такси, из которого вылезла запыхавшаяся Сестрица. На голове её красовалась загадочная экибана из разноцветных кучеряшек, уложенных каждая в своем направлении. Это чудо Настасья, кажется, соорудила из собственных волос. Я тяжело вздохнула. Мне было жалко Сестрицыны волосы и мамины нервы. На носу Настасьи, значительно ниже отведенного для очков участка переносицы, болтались лисички с голубоватыми стеклами.
– Ты бегала там что ли, по такси? – насмешливо поинтересовалась я.
Деловой вид на миг покинул Сестрицыну физиономию.
– В смысле? – растеряно переспросила она, – Сидела на сидении….
– А чего ж тогда так запыхалась?
Настасья тяжело вздохнула, понимая, что попалась.
– В образ входила. Должна же я показать тебе, как спешила на встречу. Ну и… Про то, что я езжу на машине, родители не знают.
– Откуда деньги? – поторопилась предъявить свою навязчивую опеку я.
Зря. Сестрица тут же принялась отшучиваться.
– На хлебной сдачи накопила, – наивно захлопала синими ресницами она. В детстве Сестрице позволялось забирать себе на карманные расходы сдачу с продовольственных покупок, поэтому походы в соседский гастроном долгое время лежали на хрупких Настасьиных плечах, – Не бойся, – в конце концов сжалилась Настасья, – Ничего противозаконного я не совершаю. Работаю наглядной рекламой, – Настя деловито поправила орудие труда – свои кудряшки, – Оттеночную пенку рекламирую. Ну и продаю желающим. Ты не желаешь?
Я подумала, что оттеночная пенка это лучше, чем окорочка и, смирившись, перевела тему на более важную.
– Сделаем так, – затараторила Сестрица, – Я спущусь в кофейню. Гляну, там ли Эдик Томкин, а потом скажу тебе, кто из них он…
– А отчего ты не можешь представить меня ему? – несколько расстроилась я. Раньше, Настасья ужасно гордилось наличием старшей сестры в моем лице, и старалась демонстративно вцепиться в мою руку при малейшем намеке на наличие поблизости знакомых. Теперь, похоже, отсутствие разноцветных полосок в моих волосах делало меня личностью не современной, и в качестве сестры не выгодной. Я укоризненно покачала головой.
Все оказалось намного проще.
– Понимаешь, – смутилась Настасья, – Чтобы представить тебя ему, мне сначала придется с ним познакомиться…
– Ты же его, вроде, знаешь? – не поняла я.
– Да, – всеми конечностями одновременно горячо закивала Настасья, – А он меня – нет. Он же уже в Академии учится, – последние слова были произнесены таким благоговейным тоном, что мне сделалось смешно, – Они нас – поступающих и сочувствующих, не знают. А мы их всех уже на зубок выучили.
– Но ты ведь говорила, что он твой друг?