Блудная дочь

Лифшиц Галина Марковна

– Ну, пошли.

Митя свободно, не таясь, не опасаясь, вышел на лестницу, закурил, предложил Поле. Она с удовольствием затянулась.

Последние три дня курю, решила она про себя. Втянулась слишком. А ребенку вредно.

Ей нравилось нравиться Мите. И при этом росла внутренняя убежденность, что ребенок останется с ней. А Митя – нет. И что все сейчас – прощание. Пусть оно будет красивым. Даже вещи собирать не надо. «Все уже при мне. Может, от Агаты и…»

Подошел лифт. Митя как-то лениво полез ей за пазуху, больно тронул грудь. Она слегка отстранилась. Приехали.

Оказалось,

что к Агате действительно надо было идти, а не ехать. Они шли пешком по переулкам, Митя нес тяжелую сумку с Полиными вещами. У нее за спиной висела скрипка. Ноги устали в новой обуви. Каблуки не давали широко шагать, приходилось семенить.

– Скоро?

– Уже пришли.

Они стояли у подъезда высокого сталинского дома с башенками. Красивый дом! Поля всегда им любовалась, мечтала побывать. Вот – довелось. Мечты сбываются. И прямо в день рождения.

Митя не стал звонить в домофон, достал из кармана связку ключей, нашел нужный, открыл подъезд.

– Ого! – удивилась Поля. – Ты тут свой?

– Ага, – подтвердил Митя. Он был какой-то другой. Может, ее стеснялся?

– Слушай, а ты уверен, что это удобно? Что вот я иду? Ты же не спросил, можно ли?

– Раз иду, значит, можно. Ты только веди себя уважительно. Агата – особенный человек. Она всех видит насквозь.

Поля впервые замечала, что Митя волнуется. Он всегда был таким уверенным, даже наглым слегка. Ему это очень шло. А сейчас он даже стал будто бы ниже ростом.

– А кто она, Агата?

– Она… Ну, врач. Но это так… Увидишь…

Все было непонятно, кроме одного: Агата для Мити являлась действительно кем-то очень значимым.

Они поднялись на верхний этаж. Выходя из лифта, Полина обернулась к Мите:

– Куда теперь: направо, налево?

На площадке было две двери.

– Все равно. Тут все ее. Она выкупила. Соседи свалили, она теперь тут повсюду хозяйка.

Он опять погремел ключами, отпер дверь. Почему-то его волнение передалось Поле. Хотя, казалось бы, ей-то чего беспокоиться? У нее и счет идет на три дня. Плевать ей должно быть на все тут, в том числе и на Агату. Но плевать не получилось.

В квартире было очень тепло, даже жарко.

– Раздевайся, – велел Митя, вешая свою куртку в шкаф.

Он взял из ее рук пальто, повесил.

– Можешь не разуваться.

Явно хотел, чтоб она перед Агатой предстала во всей красе.

Он вел себя как в собственном доме, как если бы к родителям пришел или к сестре, например. Совершенно по-хозяйски.

Ощущалось, что квартира огромная. Где-то в глубине слышались голоса, шла жизнь.

Прихожая была светлой, оттого что несколько застекленных полуоткрытых к тому же дверей вели из нее в комнаты.

Одна дверь распахнулась. На пороге появилась – сомнений не было – Агата.

Сердце Полины ухнуло.

Перед ней стояла и пристально ее разглядывала грузная высокая женщина с темными волосами, слегка прихваченными на затылке костяной заколкой. Сказать грузная – не сказать ничего. Сколько она весила? Ну не меньше ста пятидесяти килограммов, уж точно. Лет ей было непонятное количество, наверное хорошо за пятьдесят. Собственно, какие пятьдесят? Пятьдесят скоро исполнится маме, пронеслось у Полины в голове. А мама по сравнению с Агатой казалась бы девочкой. Ну ладно, пусть шестьдесят. Это был тот случай, когда возраст абсолютно не играл никакой роли. В целом ощущалась мощь и уверенность. Глаза Агаты походили на огромные темные черешни. Они блестели, затягивая того, кто в них смотрит. Одета она была очень странно: в почти прозрачную рубаху, не доходящую до колен. Под рубахой просматривались все подробности громадного тела.

– Дома жарко, раздевайтесь совсем, – велела Агата. – Ну что, школа молодого бойца пришла?

Агата кивнула Мите, поведя глазами в сторону Полины.

Митя заулыбался и кивнул.

– Восемнадцать-то есть молодому бойцу?

– Сегодня день рождения. Пришли к тебе отмечать, – с готовностью ответил Митя.

– На сколько останешься? – деловито спросила Агата.

– Ну, как ты скажешь. Нам бы на подольше. Я тебе объясню. И мне бы капельницу… Прокапаться…

– Срывался? – грозно произнесла Агата. – А молодой боец тогда на что? Она тогда зачем? Куда смотрит?

Поля поняла, что речь идет о той самой «химии».

– Я его ждала, не знала, где он.

Агата хмыкнула:

– Раздевайтесь. А то стоите тут… Курам на смех…

Митя уже стаскивал с себя свитер, брюки.

– Жарко у меня, как в бане, давай, разоблачайся, – подбодрила хозяйка Полину.

Митя достал с полки просторную льняную рубаху. Вот почему он ничего не взял, у него тут его вещи, догадалась девушка.

– Иди к себе, я сейчас капельницу подкачу, почистимся, – приказала Агата. – У меня народу полно. Сезонное обострение. Все заявились. Свято место пусто не бывает. Но твою комнату я держу. Не занимаю.

Полина стояла, не зная, что с себя снимать, во что переодеться.

– Дай ей рубашку свою какую, что она стоит, как король на именинах, пусть оденется, а я тебя пока уложу.

– А мне потом куда идти? – робко спросила Поля.

– Я вернусь за тобой. Вот голубя уложу и вернусь. Не успеешь оглянуться.

Митя вдруг шлепнул себя по лбу и полез в шкаф, где висела его куртка.

– Совсем забыл, Агата, я ж тебе гостинчик принес.

Из глубокого кармана он извлек пухлый пакет. Поля поняла, что в пакете были деньги. Из таких пакетов отмерял и ей «сантиметры» Митя. Балует он Агату! Кто она ему все-таки?

Агата строго взглянула на гостинчик, слегка подержала его на ладони, взвешивая.

– Сколько сантиметров?

– Увидишь. Тебе понравится, – гордо доложил Митя.

– Ну, спасибо, что не забыл, – улыбнулась краем губ Агата.

Она приобняла Митю, уводя его «прокапаться».

Полина медленно переодевалась. Действительно – баня. И зачем тут такая жара? Но все-таки… Получалось, что и «молодой боец», и «сантиметры» – это все у Мити от Агаты. Или он всех своих девушек водит к ней на смотрины? Странно как-то все. Он на эту огроменную слониху смотрит с обожанием, как на богиню, а ей, Поле, кричал, что она стала жирная, хотя поправилась всего-то килограмма на три. Как это понимать? Почему ей нельзя, а Агате можно?