Блудная дочь
Шрифт:
Первые капли дождя застучали по ветровому стеклу, прочерчивая в пыли грязные дорожки. Шелби включила дворники, но они только размазывали грязь, и в несколько секунд стекло совсем утратило прозрачность. Шелби опустила стекло и включила на полную мощность кондиционер. Но, несмотря на это, она задыхалась – от духоты, от гнева и страха за Нейва, от противоречивых стремлений, разрывающих ее на части. Одна часть ее души требовала вернуться к дочери, другая – спешить Нейву на выручку.
– Несколько минут погоды не сделают, – пробормотала
Два или три раза ей казалось, что кто-то едет за ней следом, но Шелби отбрасывала эту мысль. Только паранойи ей сейчас не хватало!
Нет, она одна на дороге. Все добрые граждане в такую погоду сидят по домам, и пара фар за спиной ей просто примерещилась от усталости и тревоги. И все же... Все же Шелби то и дело поглядывала в зеркало заднего вида.
Уже два часа она носилась по городу, пытаясь разыскать Шепа и Нейва. Что делать дальше – не знала, но чувствовала – сделает все, лишь бы остановить топор правосудия, занесенный над головой невинного. Она побывала в окружной тюрьме, в департаменте шерифа, звонила Шепу домой, даже разыскала Руби Ди – и все без толку.
– Я, как и вы, не верю, что Нейв убийца, – проговорила Руби, нервно теребя пояс халатика на пороге своего дома в Куперсвилле, – но подтвердить или доказать это ничем не могу. – Она робко коснулась плеча Шелби. – Будьте осторожны, хорошо? По городу бродит Маккаллум, и... – В огромных карих глазах ее плескался страх. – Он задумал что-то недоброе. Сказать честно, Шелби, он меня пугает до смерти. Держитесь от него подальше.
– Постараюсь, – ответила Шелби.
Однако мысленно добавила: «Если встреча с Маккаллумом поможет мне доказать невиновность Нейва – так тому и быть». При одной мысли об этом внутри у нее все обратилось в лед, и руки до боли, до побелевших костяшек, сжали руль, но отступать она не собиралась.
Надпись на скамейке, вырезанная наивной девочкой десять лет назад, оказалась правдой. Шелби любит Нейва – всем сердцем и душой. И ради него она на все готова.
Она мчалась по городу. Мимо лавки Эстеванов – на крыльце она разглядела Энрике. Мимо «Белой лошади», откуда, как всегда, доносилась музыка и шум пьяных голосов. Мимо отцовского офиса, где меньше суток назад узнала правду об Элизабет и о своей матери.
– Не думай об этом. Еще успеешь, – посоветовала себе Шелби.
Сзади снова мелькнули фары грузовика. Сжав зубы, Шелби свернула за угол. Грузовик последовал за ней. Дрожа – сама не зная, от гнева на себя или от страха, – Шелби сделала еще несколько поворотов, взглянула в зеркало. Преследователь исчез.
– Ну, вот видишь! – упрекнула она себя и, чтобы хоть немного расслабиться, включила радио. Звуки тягучей баллады в стиле кантри наполнили дождливый вечер. Кто-то снова ехал за ней следом, но теперь Шелби твердо решила не поддаваться беспочвенным страхам. Мало ли кому и по каким делам понадобилось заглянуть в мексиканский квартал! Она открыла окно и выставила наружу локоть, и капли дождя охладили разгоряченную кожу. Впереди показался аккуратный домик Эстеванов. Шелби не хотелось иметь дело с Вианкой, но иных путей она не видела. Может быть, дочь Рамона
– Посмотрим, – сказала себе Шелби и, припарковав машину у дома, вышла под дождь. Капли часто стучали по черепичной крыше домика; бугенвиллеи в горшках уныло поникли. Где-то в конце улицы залаяла собака; молнией метнулся через дорогу и исчез под крыльцом пестрый кот.
Шелби постучала – и дверь распахнулась сразу, словно Вианка стояла по ту сторону, ожидая гостей. Однако открывать вторую дверь – прозрачную сетку, защищающую дом от мух, – она не спешила.
– Что тебе нужно? – неприветливо спросила она.
– Хочу с тобой поговорить. О Нейве.
– Он арестован. О чем тут говорить?
– О том, что он невиновен, черт побери! – взорвалась Шелби. Вианка – она была почти на голову ее ниже, – привстав на цыпочки, заглянула ей через плечо, и глаза ее округлились.
– Ты привезла с собой дьявола! – проговорила она. Шелби обернулась – и кровь похолодела у нее в жилах. Из-за поворота показался проржавевший грузовик Росса Маккаллума.
– Боже, нет!
– Заходи в дом, быстро!
Вианка поспешно отперла экран. Шелби в поторапливании не нуждалась: она уже слышала, как Маккаллум заглушает мотор.
– Dios! – пробормотала Вианка, поспешно запирая за гостьей обе двери.
Шелби вошла в гостиную. Здесь, на кушетке, лежала Алоис, безумная вдова Рамона; ноги ее были укутаны афганским покрывалом, невидящие глаза перебегали с экрана телевизора на «алтарь» с фотографиями мужа и обратно.
– Господи, когда же все это кончится? – устало проговорила Вианка и что-то сердито добавила по-испански. Глаза Алоис вспыхнули.
– Не бранись! – упрекнула она дочь. – Не поминай нечистую силу. Рамон поминал дьявола – и что с ним стало?
– Я не бранюсь, madre, – покорно ответила Вианка. Алоис уронила голову и снова устремила взгляд на тускло мерцающий телеэкран.
– Что тебе от меня нужно? – понизив голос, спросила Вианка у Шелби.
– Мне нужна помощь.
– Помощь? Моя?! – Вианка потянулась за сигаретой.
– Нейв не убивал твоего отца.
Бам! Бам! Бам! Звучные удары в дверь сотрясли весь дом.
– Это Маккаллум! – Вианка уронила сигарету. – Что ему нужно?
– Не знаю. Я не подозревала, что он едет за мной следом.
– Убирайся отсюда! – повернувшись к двери, крикнула Вианка.
– Не бойся, детка. – Маккаллуму даже не приходилось повышать голос; мощный рык его звучал так, словно его и не отделяли от женщин две двери. – Тебе я ничего не сделаю. Я приехал за Шелби. Мы с ней старые друзья.
Шелби подошла к двери:
– Оставь меня в покое, Маккаллум! Нам с тобой говорить не о чем.
В мыслях у нее вновь проносились ужасные сцены той ночи – вот он прижимает ее к сиденью, вот хватает за руки, вот расплющивает тяжестью своего тела... Но Шелби запретила себе об этом думать.