Блудное художество
Шрифт:
Четвертым вышел повар Филя-Чкарь, также из мортусов, седой и с хорошо видными знаками на лице.
Пятым выскочил Захар Иванов, еле удерживая хохот.
Шестым - степенный Тимофей Арсеньев.
Седьмым - Федька Савин, а далее уж было не понять, кто за кем.
От всей шеренги остались только Никишка и старик Дементьев.
Маленький Никишка толком не понял, что тут творится, понял лишь, что от старших что-то важное требуется. Обнаружив себя на краю несуществующей шеренги совсем одного, он забежал впереди всех и встал перед Архаровым очень довольный, что выполнил приказание.
Старик же Дементьев плюнул и без обер-полицмейстерского позволения пошел прочь.
– Ну, братец, выходит, все разом твою девку обидели, - сказал Архаров обалдевшему подрядчику.
– Лучше бы ты за ней смотрел - и не было бы срама. Ступай-ка ты подобру-поздорову, да и с девкой своей вместе. Недосуг нам с ней разбираться…
Когда незадачливые посетители убрались со двора, обер-полицмейстер, проводив их взглядом, повернулся - и увидел шеренгу своих архаровцев.
– Ну, что встали? Делать нечего? Пошли вон, пока на дробь не напросились!
– прикрикнул он на свое воинство.
И точно - каждый сам знал, где ему быть, у Пречистенского дворца ли нести службу, в Коломенское ли ехать, где для государыни приводили в порядок старинные апартаменты, с десятскими ли в обход города…
Минуты не прошло - на дворе стояли только Архаров и Шварц.
– Ну, Карл Иванович, потешил!
– сказал Архаров.
– Уж от кого, от кого, но от тебя не ожидал.
– Обвинение было высказано всем архаровцам, - ответил немец, - а поскольку я уж который год являюсь оным, то и полагал, что ко мне оно тоже относится. Поскольку мы, архаровцы, связаны круговой порукой, то я счел себя вправе ответить один за всех, зная, что мне ваше неудовольствие менее, чем прочим, угрожает.
– И выходил бы тогда первый.
– Я не мог предвидеть, что Ваня опередит меня.
– Вот дуралей, - сказал, имея в виду Ваню Носатого, Архаров.
– А коли бы вы все меня не насмешили? Он бы за всех и отдувался.
– Ваша милость, Николай Петрович, а он бы с той девкой охотно под венец пошел. Девка с прибылью, так и он не купидон.
– Ну да, ну да… Честную ему не отдадут, а эту… - пробормотал Архаров.
– Прелестно… Жених нашелся на мою голову…
Слово «жених» почему-то вызвало из памяти лицо и речь княгини Волконской.
– И его расчет по-своему верен, - продолжал немец.
– Через неделю у нас Пасха, затем в течении Светлой седмицы не венчают. А девка уже на сносях. И широкой зимней одеждой она свое состоянии прикрывать не может. Когда бы родители были несколько умнее, они бы нешуточно подумали над Ваниным предложением.
– Больно им нужен безносый зять…
– Безносый, зато венчанный. А так они имеют повреждение репутации и внука от неизвестного отца.
– Отчего ж неизвестного? Внук у них наш, архаровский… Странно, а я на Клашку было погрешил… Скажи, Карл Иванович, молодцам - сейчас докапываться недосуг, а пусть бы тот, кто потрудился, сам бы и прикрыл грех как-нибудь втихомолку. Вдругорядь спасать не стану.
Архаров действительно был стеснен во времени. На вечер он наметил малоприятное занятие - а точнее, его ввергла в хлопоты княгиня Волконская:
– Государыня после Пасхи примется визиты наносить, ну как и к тебе нагрянет, Николай Петрович? Неужто тут ее принимать?
– Не нагрянет, - отвечал обер-полицмейстер.
– Я ей не по нраву пришелся.
Он это знал доподлинно. И по лицу прочитал, и путем несложных расчетов вывел. Архаров своим полковничьим званием и должностью был обязан Григорию Орлову, а он утратил былой фавор, да и все братья Орловы оказались вдруг не у дел, кроме разве что Алехана. Зато резво шел в гору другой Григорий - одноглазый богатырь, имевший не менее причуд, чем его предшественник, но не в пример более бойкий умом и сообразительностью. Вряд ли хвалит государыне тех, кому покровительствовали Орловы, а наоборот - вернее всего!
– А ты, Николай Петрович, государыни не знаешь. Она ниже своего достоинства ставит пренебрежение теми, кто ей честно служит, да не по душе пришелся. Нарочно возьмет и приедет - ради справедливости. И что? В кабинет свой ее приведешь, что ли? Тебе не для того жалование большое платят, чтобы ты дом свой содержал бедно!
Архаров покивал - служил он честно.
Чуть ли не в первые дни после приезда государыни стряслась беда - в храме Варвары-великомученицы, что на улице Варварке, были в одну ночь похищены едва ли не все утвари, сосуды и оклады. Екатерина Алексеевна сильно огорчилась - тут, собственно, и произошла первая встреча царицы с московским обер-полицмейстером. Он получил приказание непременно сыскать воров и уверил государыню, что все будет исполнено. Демка тут же был отряжен к ведомым шурам - Архаров уже довольно знал свое ремесло, чтобы определить след не случайного пьяницы, вломившегося в храм и похватавшего, что под руку подвернулось, но человека бывалого и знавшего, что тут самое ценное. Но едва ль не на следующий день десятские доставили в полицейскую контору какого-то жалкого отставного солдата, признавшегося в сем преступлении.
Его привели в кабинет, он рухнул на колени, и обер-полицмейстер, едва глянув в лицо, сказал сердито:
– Врешь. Не походишь ты на вора.
– Грешен, бес попутал, - был ответ.
В кабинет привели десятских, которые его взяли, и они побожились, что следы на свежевыпавшем снегу, замеченные у храма наутро после кражи, доподлинно принадлежат солдату.
Архаров велел доставить хозяина, у которого жил солдат, снимая какой-то темный чуланчик. Хозяин прибыл перепуганный, но вредить жильцу не пожелал. Сказал, что солдат - нрава тихого, ежедневно ходит к заутрене и к ранней обедне. То бишь, удаляется из дому затемно, и никто тому не удивляется. И в ночь покражи - соответственно.
А тут еще и следы - его…
– Кого ты боишься?
– прямо спросил солдата Архаров.
Ответа не получил.
– Ты видел, кто в церковь вломился?
И тут ответа не было.
– Хорошо, растолкуй мне, как ты в храм забрался, чем замок открыл.
Солдат словно бы не слышал.
Обер-полицмейстер бился с ним часа два, не меньше. Наконец приказал архаровцам взять этого дурака - и идти туда, где он спрятал похищенное, коли не покажет - в подвал его, к Шварцу! Солдат, простоявший все время дознания на коленях, молча встал, поплелся, подгоняемый тычками, к двери - и тут Архаров обратил внимание, что старик прихрамывает.
Природное любопытство погнало его на двор, где он устроил целое представление: солдата водили по снегу скорой и медленной походкой, Сергей Ушаков, схожий с ним комплекцией, ходил рядом, затем все вместе сравнивали отпечатки хромых и здоровых ног. Сошлись на том, что хромизну определить можно - коли вглядеться внимательно. Десятские, поймавшие вора по следу, были снова вызваны к Архарову, вместе с ним вышли во двор, где Никишка охранял отпечатки, и тут же увидели свою ошибку.
Князь Волконский, немного беспокоясь за подчиненного, приехал в палаты Рязанского подворья вовремя - извозившийся в снегу обер-полицмейстер выпроваживал солдата, ругая его в хвост и в гриву.