Блудный брат
Шрифт:
— Ладно, — сказал я. — Тебе говорит что-нибудь фамилия Притч? Должна говорить, раз ты ковыряешься в той дыре между мирами. — Даркшилд нахмурился. — Камендор Притч, не ищи его среди интендантов, — вдохновенно продолжал я, спокойно глядя на присутствующих; лишь во взгляде Будды я заметил искорку понимания, хотя, скорее всего, он просто вспомнил, что так звали человека, который с той стороны ликвидировал первый проход между нашими мирами. — За тобой следят, Даркшилд, и притом не со вчерашнего дня. Наше… ха-ха… «похищение» должно было дать тебе шанс изящно выкрутиться из всей этой аферы. Множество серьезных людей полагают, что ты сам себя подставляешь — все эти делишки Ласкацио, кегельбан, люди
Даркшилд выглядел так, словно, сев в любимое кресло, угодил в барсучий капкан. Он несколько раз открыл и закрыл рот, сперва не отрывая взгляда от меня, а затем со столь же ошеломленным видом уставившись на своих спутников. Наступила столь глубокая тишина, что ее можно было бы измерить чем угодно — термометром, штангенциркулем и даже шагами. Если бы не серьезность момента, я бы расхохотался.
— Погоди… — заикаясь, сказал Даркшилд. Он был ошеломлен и подавлен, его можно было брать голыми руками. Крупнейшая жертва моего актерского таланта. Где, черт побери, те, кто присуждает Оскара? Всегда не там, где действительно что-то происходит… — Я не совсем понимаю: откуда ты все это знаешь? — пробормотал он.
— А как ты думаешь? — Я пошевелился на полу, пытаясь принять более удобную позу. — Если бы водитель хоть что-нибудь помнил, то сказал бы тебе, что в составе транспорта наемников кое-что изменилось на трассе между воротами и частью, в связи с чем предлагаю тебе самому немного подумать и не спрашивать, в чем заключалось это изменение, поскольку часть его ты видишь перед собой. — Я грустно покачал головой, чтобы Даркшилд понял, что я ему немного сочувствую. — А теперь, прежде чем вы нас освободите, я попрошу чего-нибудь обезболивающего для ноги, вам действительно удался пинок, полковник.
Он состроил такую гримасу, словно обнаружил под языком оставшуюся от обеда перчинку и даже зная, что ничего приятного его не ждет, не может удержаться от того, чтобы ее разгрызть; затем посмотрел на четвертого из мужчин, который, как и гориллы, не произнес ни слова с тех пор, как появился в комнате, а поскольку внешность его была не слишком впечатляющей, он, видимо, обладал иными достоинствами; я опасался, что в данной компании он играет роль мозга. Полковник наконец разгрыз свою перчинку.
— Дай ему тот препарат. — Он еще пытался сохранить лицо, небрежно бросая слова, все эти «ему», «тот», что должно было свидетельствовать о том, что он владеет ситуацией. Мозг обошел невозмутимых, словно Геркулесовы столбы, горилл и скрылся. — Сейчас мы все проверим, — пригрозил Даркшилд.
Я сочувственно кивнул и хотел кое-что сказать, но сказал совсем другое. Снова ко мне пришло вдохновение.
— Проверь заодно, что за взрыв был у нас в казарме!
— Это мы знаем — случайный снаряд с полигона.
— Как же! Ты куда более наивен, чем я полагал.
Я позволил себе усмехнуться, глядя ему в глаза. Вид у него теперь был действительно жалкий. Осторожно помассировав избитую ступню, я посмотрел на него снизу, но при этом как бы несколько «свысока». Он судорожно сглотнул слюну. Мне не хотелось, чтобы он передо мной извинялся, но я не мог отказать себе в коротком взгляде на Кашля и Будду. Оба были в нокауте. Я даже начал им слегка завидовать, что они наблюдали мой бенефис со стороны, с лучших мест. Вернулся Мозг и из-за спин столпов Гибралтара бросил мне упаковку арксестила. Я с удовольствием стащил ботинок и опрыскал ступню через носок, затем отставил в сторону баллончик и сел поудобнее, воздерживаясь от торжествующих взглядов на Будду и Кашля, а тем более в сторону Даркшилда. Полковник явно не знал, что ему делать — сдаться, освободить нас и рассчитывать на шанс объясниться перед начальством — или же по-быстрому нас прикончить, переработать тела на технический жир и забыть о случившемся. Я не торопил его, но предпочел бы, чтобы он побыстрее нас освободил и позволил уехать, он же, однако, топтался на месте, поглядывая то на меня, то на своих горилл, то на Будду, избегая лишь Кашля. Прошла третья минута, на лестнице послышались шаги, гориллы дрогнули и разошлись в стороны, когда кто-то сзади толкнул их в спины. Мозг. Он посмотрел на шефа. Даркшилд нетерпеливо махнул рукой.
— Насчет камендора Притча все сходится, командир подразделения, принимавшего активное участие в ликвидации первого официально обнаруженного прохода, получил повышение и так далее. Зато нигде нет ни слова…
— Ну конечно! — прервал я его. — Секретную внутреннюю операцию мы засунем в комп, чтобы любой достаточно дотошный мог проверить наши личные данные. Не будьте смешным, полковник. — Быстро поразмыслив, я пришел к выводу, что он все же должен сам прийти к оправдывающему нас заключению. — Не хочу вас торопить, но когда нас освободят наши, не будет и речи о смягчающих обстоятельствах. К тому же…
Невозмутимые гориллы дрогнули и сделали по полшага вперед, между их тушами протиснулась Венди. Мне хватило четверти взгляда на нее, чтобы понять: мгновение спустя она изрубит нас на куски и сожрет сырыми. Ничего придумать я не успел.
— Я получила анализ голоса этих… — Ей не хватило слов, и она показала на нас рукой. — Этот у нас есть! — Она направила палец на Будду.
Даркшилд подскочил на месте, развернулся в воздухе и — по крайней мере, так я догадывался, поскольку не видел его лица — уставился на Будду. Стало невесело. Все мои аргументы оказались сметены одним махом. Я уже не… Стоп! Что она сказала? Что у них есть запись характеристик голоса Будды? Откуда? Если бы такую запись делали нам всем, то у них была бы и моя, однако она сказала только про Будду. Мою она наверняка проверила бы в первую очередь. Мысли сорвались с привязи и помчались галопом во все стороны, не оставляя мне шансов обуздать хотя бы одну из них.
— Ну?! — поторопил полковник.
— Сейчас, давайте выйдем, — прервал их Мозг. — Не волнуйтесь. Никуда они от нас не сбегут.
И как только некоторые могут одной точной фразой подытожить все сказанное ранее! Все трое вышли, причем парочку Даркшилд-Венди прямо-таки распирали чувства, его — любопытство и злость, ее — торжество. Гориллы остались. Дверь бесшумно закрылась. Я посмотрел на Будду:
— Может, я и поступаю неправильно, может быть, пленники всех стран мира должны объединяться, но на том свете ты от меня схлопочешь по морде, и не только. Ты что, тут в какие-то свои игры играл, сукин ты сын? Вскочил мне на хребет и знай пришпоривал, сволочь-Будда не удостоил меня взглядом, задумчиво уставившись в пол возле своих ног. «Заткнись, Оуэн, — подумал я, — он все равно тебя не слышит, у него в башке дела поважнее. Его раскрыли, кем бы он ни был. Черт побери, его должны тут знать, то есть он уже давно водит меня за нос. То есть — он мной ворочал как хотел, аккуратно направляя именно туда, куда ему было нужно. Я почувствовал, как у меня застучало в висках».
— Я, кажется, к тебе обращаюсь! — рявкнул я.
Он на мгновение оторвал взгляд от узора на паркете и презрительно посмотрел на меня:
— Заткнись. Облажался, так заткнись.
Один из горилл вдруг захихикал. Второй глянул на коллегу и тоже рассмеялся, затем через плечо посмотрел назад, на дверь.
— У вас что, проблемы? — спросил он.
Вопрос прозвучал столь неожиданно, что это помогло мне остыть. Я вытаращил глаза, уставившись на гиганта. Тот подмигнул мне. Что за дебильный юмор?