Блуждающие острова
Шрифт:
Сделалось совершенно темно...
Историк встал... он стоял в тоске и отчаянии, не решался ступить... впереди чудилась бездна, черная, безграничная...
Мальчик что-то пролепетал невнятное, вырывая листки из рукописи... они кружились в воздухе над ним и исчезали, словно таяли...
Послышался голос полковника:
"Историк, побойся бога... в них же и моя история..."
Из темноты высунулась рука полковника, он пытался поймать листки, но они изворачивались...
Рука исчезла, снова возникла...
"Что
"Я думаю, это лишь образ, отвлеченный призрак, плод моего испуганного воображения, а не голая действительность, против которой у меня есть возражения... она лжива... мальчик уже давно мне смутно грезился... и вот, явился из какого-то мнимого прошлого... пришел своими ногами... ничего невозможного нет..."
"Один, другой, третий... боже, сколько же их?.. и где Ева?.."
"Я здесь, здесь..." - отозвалась Ева...
Историк очнулся...
"Нет здесь никого..." - пробормотал он, боязливо оглядываясь...
Он замер, увидев в зеркале фигуру Евы, которая вдруг сделалась из темной светлой, вытянулась, словно вздохнула от восторга, и исчезла, взяв с собой все, что могла взять...
Историк оказался на пустом месте, босой, в одной рубашке... от рукописи осталась одна обложка с завязками...
Воздух вокруг был наполнен светящейся пылью, в которую входили и исчезали беженцы от войны... они шли торопливо, но без особого шума... некоторые выходили из шествия, садились и превращались в камни на обочине...
"Это уже слишком..." - пролепетал историк и дал волю словам и слезам...
Когда слова и слезы кончились, историк позвал полковника, потом Еву, но никто не откликнулся...
"Я умер, моя история разлетелась по воздуху и обо мне все забыли...
Ева исчезла, и полковник исчез, хотя я слышу его вздохи и стоны в темноте... правда, они стали утихать, отчасти потому, что вздыхать и стонать уже некому в нем..."
К историку стал понемногу возвращаться разум... вернулся, но ненадолго...
Из вынужденной пустоты историк перенесся на ступени паперти у стрельчатой колокольни, шагнул вниз и стал тонуть...
Измученный и потрясенный, историк очнулся на ложе с полковником...
Полковник тоже был не в себе... он был солдатом на третьей войне...
"Долго ты еще будешь меня обнимать?.." - пробормотал историк, пытаясь освободиться...
Полковник сполз с ложа, встал на колени и стал каяться:
"Это не я... это аспид во мне..."
"А я до пробуждения был псом, вертел хвостом перед беженцами от войны... и считал их глазами..."
"Сосчитал?.."
Историк почувствовал, что тяжесть с него спала и можно вздохнуть грудью... и охнуть животом...
Было уже утро...
День прошел без происшествий...
Ближе к вечеру историк решил покинуть остров, сел в лодку и поплыл...
Греб он веслами... луна указывала направление...
Вдруг луна покраснела, потом сделалась двурогой и исчезла...
Стало темно и жутко...
Историк был удивлен и напуган, к тому же в темноте он потерял весло...
Намерение покинуть остров было очень странное и неожиданное... полковнику историк ничего не сказал, оставил записку, что будет не скоро...
Оказавшись в темноте и без весла, историк задумался:
"Куда я плыву и с какой целью?.."
Он задавал себе этот вопрос и, когда небо посветлело, стало утром...
После полудня небо снова стало темнеть, поднялся ветер...
Историк лег на дно лодки и попытался заснуть, надеясь, что сон ему поможет...
Увы, сон забыл о нем...
Какое-то время историк греб одним веслом... лодка закрутилась на одном месте...
Вдруг историк почувствовал толчок... и лодка устремилась в темноту...
Прошел час или два...
Услышал шум прибоя, крики чаек историк встал...
Наткнувшись на подводные камни, лодка резко остановилась...
Историк потерял равновесие и упал спиной в воду...
Утонуть он не успел, кто-то перенес его из воды на песок... и так нежно...
Историк ощупал себя... рукопись была на месте, не пострадала от воды...
"Надо оглядеться, какие здесь достопримечательности..."
Историк стал ходить взад и вперед...
Птицы с любопытством следили за историком, пока осмотр острова не закончился...
Остров был необитаемым, принадлежал морю и птицам...
"Однако странный остров... солнце обходит его стороной, а луна краснеет, как будто стыдится... появилась и назад попятилась... и прибой исполняет что-то траурное и трогательное, похожее на реквием...
Хорошо, что птицы не пристают, а ведь могли бы... они здесь хозяева...
Надо бы убежище от непогоды поискать, пока день не кончился, если это день..."
Историк нашел расселину в скале, улегся, завернулся в плащ, как в саван, и заснул... иногда он вздрагивал всем телом... под плащом у него была только рубашка...
Ночь длилась и длилась и не ознаменовалась чем-нибудь особенным...
Разбудил историка прибой... он исполнял что-то бравурное... чайки были солистами, они выстроились в каре в ожидании пробуждения историка...
Во сне историк правил рукопись чернильным карандашом... губы у него были как у покойника, а глаза красные и запавшие...
Птицы молча ждали...
Историк долго не мог понять птиц, а когда понял, рассмеялся, чем привел птиц в восторг, они захлопали крыльями...
Птицы просили историка вписать и их жизнь в книгу...