Блуждающий по вселенным
Шрифт:
Два молодца выдвинулись вперед с факелами и закрутили их условными фигурами. Да и сами дозорные, уже издалека рассмотревшие горящий форт, сразу скорректировали движение своих уставших лошадей прямо к оврагу. Но так как они могли в темноте просто убиться, врезавшись в телеги, им и показывали сигналами остановиться, а когда взмыленные лошади стали останавливаться, еще и криками продублировали:
— Спешивайтесь! И к нам! Тут телеги! А погоню сейчас перебьем! Тут и бароны, и лучники! Сюда, сюда!
Кажется,
А оба наших арбалетных расчета уже давно работали с полной нагрузкой. Причем начали мы отстрел примерно со второй пятерки зроаков, уверенные, что первых лучники и сами успокоят. Так и получилось. Самые шустрые оказались уничтожены, не сумев добраться до засеки и даже не рассмотрев ее. Зато скачущие во второй волне погони, не снижая скорости, постарались не просто атаковать всем скопом, а сбились в единый клин, выставили перед собой щиты и продолжили наступление с яростным воем. Слишком им, видимо, хотелось догнать, растоптать и уничтожить. Да и численность им позволяла чувствовать себя непобедимыми: около шестидесяти всадников.
Этим удалось домчаться до засеки, и добрый десяток убился насмерть, врезавшись в темноте в неожиданную преграду. Остальных наш отряд перестрелял без особого напряжения.
Разве что нескольким зроакам, скачущим в самом тылу, удалось развернуть своих коней и ускакать за пределы зоны поражения от прицельного огня наших орудий. То есть около трехсот метров. Конечно, и на таком расстоянии убойная сила у болтов оставалась, но пока мы не видели смысла показывать такую дальнобойность. Враг отступил и вряд ли больше сунется к берегу в ближайшее время, а значит, наш отряд может преспокойно эвакуироваться.
— Ну что там?! — восклицал сотник у меня над ухом.
— Да вроде как и тяжелые рыцари прискакали, — пытался я рассмотреть неясные тени, — Спешиваются, все спешиваются.
— Элита! — словно выплюнул Трофим, — Чтоб они быстрее издохли! Своих лучших коней берегут. Сейчас соорудят деревянные щиты или железными большими прикроются и пойдут в атаку пехом. Кречей не видно?
— Ни одного.
— Значит, отстали во время скачки. Уходим! — решился он наконец, — Вполне успеем! Цезарь, двигайся!
Воины сорвались с мест и поспешили вниз, тогда как я решил еще пополнить свой счет убитых людоедов. И опять у меня перед мысленным взором замаячила детская разрубленная ладошка. Поэтому я отвечал таким тоном, что суровый сотник даже не посмел что-то возразить:
— Отходите все! Для нас шестерых оставьте только одну лодку с кормчим. Мы тут еще чуток развлечемся и вас догоним. Ну! Давай не стой и не серди меня понапрасну! — Не дожидаясь от него ни слова в ответ, я переключился на своего товарища: — Барон Копперфилд, а не лучше ли нам слегка сдвинуться к центру?
— Истину глаголете, друг мой! Этаким способом мы с одного выстрела и двоих порой завалим. На войне бережливость тоже нужна.
Внутренне я порадовался за своего товарища. Кажется, он уже прошел все испытания на выносливость, чувствительность, бесстрашие и умение действовать холодно и расчетливо. Как по мне, то он действительно сейчас напоминал больше прославленного Рэмбо, чем мэтра клоунады. Да и его боевая расцветка, которую он подновил перед уходом из форта, лишний раз это подтверждала.
Трофим Осмолов только и позволил себе пригрозить:
— Пока вы не начнете спускаться, мы отчаливать не ста¬нем.
— И зря!
— Нет, не зря! Вон какой туман по воде стелется! Скоро там ни зги не рассмотрите.
— Но кормчий не заблудится?
— Никогда! Тем более для вас самого лучшего поставим. И вообще…
— Все, кончай торговаться, — перебил я его и вновь приник к окуляру своего прибора. Только и услышал за спиной топот сапог убегающего сотника. — А вы, ребята, как вниз побежим, постарайтесь из наших вещей ничего не забыть.
— Никак не забудем, ваша милость! — прогудел мой первый номер, поглаживая своей лапищей мой рюкзак, водруженный на телегу перед нами.
Зроаки и в самом деле решили атаковать в пешем строю. Соорудили острый клин, закрылись наглухо щитами и, грозно поблескивая броней, двинулись в нашу сторону. Мощно смотрелись, устрашающе. Ноу меня, наоборот, только бешенство усилилось от их вида. Около восьмидесяти рыцарей пошли в атаку в единой колонне.
Все могло быть, даже медлительность стального клина могла не принести победу всего лишь двум арбалетчикам. Поэтому я сказал вслух не только для своего товарища, но и для наших помощников:
— Как только колонна приблизится на пятьдесят метров, сразу хватаем ноги в руки и бежим в лодку. Ну и рюкзаки, конечно.
Минута прошла в наших рядах в полной тишине, но когда зроаки приблизились на дистанцию в сто девяносто метров, как показал мой прибор, Леонид вдруг предложил:
— А спорим, что они дрогнут и начнут отступать сразу за отметкой в восемьдесят метров!
— Это будет самая большая глупость с их стороны, — фыркнул я, тщательно прицеливаясь прямо в голову идущего во главе клина зроака. — Но я буду рад, если выиграешь ты! Начали!