Блуждающий в темноте
Шрифт:
– Ну, если честно, да…
– Он брал у меня показания сегодня.
– Ну и как?
– Записал тщательно. С заказом кофе точно не намудрит.
Мы с улыбкой переглянулись.
– Что еще известно?
– Машину угнали. «Фиат». Почти сразу, как сработала сигнализация.
– Значит, почти сразу после нападения?
Наоми кивнула.
– И есть новость поинтереснее. Владелец машины видел девушку… – Наоми сверилась с записями. – Белая, европейской внешности. Худая, татуировки на лице. Зеленый спортивный костюм.
– Знакомое описание. Патрульным уже разослали?
– Пока нет, но мы ее найдем. Как думаешь,
– Может, поджигательница. А может, соучастница – на шухере стояла. Может, оказалась не в том месте не в то время. – Я взглянул на свой перепачканный копотью и кровью костюм. – Всякое бывает…
– Извини, – начала Наоми, о чем-то вспомнив. – Может, навестишь инспектора Сатклиффа, пока мы здесь?
– Нет, – ответил я. Наоми непонимающе свела брови, и я пояснил: – Не настолько дружеские у нас отношения.
Она явно не знала, что сказать, и с готовностью отвлеклась на происходящее возле больницы. Полицейские громко переговаривались, напряженно вслушивались в то, что им говорили по рации. Мы подошли к ближайшим двум сотрудникам.
– Что случилось? – спросила Наоми.
– Ренник, – мрачно ответил один из полицейских. – Внутреннее кровотечение. Бедняга скончался.
12
Я был без машины, но отказался от предложения Наоми меня подвезти, главным образом потому, что это изначально предлагал суперинтендант. Зачем меня на эти годы определили в напарники к Сатти, было яснее ясного. Паррсу нравилось держать проштрафившихся полицейских на коротком поводке и при необходимости скармливать их вышестоящему начальству или прессе. В этом смысле я был просто вечным подарком. Наркотики, кража улик, лживые отчеты. Скоро не осталось бы проступков, в которых меня нельзя было бы обвинить. С помощью этого рычага давления Паррс и принуждал меня подписываться на неофициальные расследования.
Наоми Блэк слишком хороша для такой работы.
Сотрудница с чистым послужным списком, явно идущая на повышение, с уровнем квалификации, до смешного превосходящим требования должности. Значит, для назначения имелась более веская причина. Глаза и уши, чтобы следить за мной повсюду. Надежный соглядатай, который будет подробно докладывать суперинтенданту о моем поведении и восполнять пробелы в моих отчетах. И любые мои слова могут быть использованы против меня.
Если Паррс фабриковал против меня дело, то Наоми, без сомнения, справится со своей задачей.
Она была догадлива и сразу замечала вранье. Тем более следовало держаться от нее на расстоянии, да и мне вовсе не хотелось сообщать ей свой домашний адрес.
Было воскресенье. Шесть утра. Воспаленно-багровый цвет осеннего неба придавал воздуху красноватый оттенок, и весь город походил на ярко освещенный бар перед закрытием. Ночные гуляки допивали пиво из смятых жестяных банок, вставали в очередь за едой навынос. Новоиспеченные парочки ловили такси, парни липли к девушкам. Я свернул на Портленд-стрит, окаймляющую Чайнатаун, прошел мимо круглосуточных казино и стрип-клубов с красноглазыми посетителями, щурящимися от утреннего света.
Поднял взгляд. Ноги привели меня к двери одного из новых клубов. «Безумная звезда». Паррс не упоминал название, но мы оба знали, что если меня хотят убить, то угроза исходит от хозяина этого клуба. Так же как и то, что доказать это невозможно. Он был молод, импозантен, а застывшая белоснежная улыбка служила
Я же просто совершил ошибку, однажды заглянув ему в душу.
Глядя на одинокое освещенное окно на втором этаже, я наконец принял решение, которое откладывал несколько лет. Охранял преступника – и сразу двое погибли; мой новый рекорд, личное «дно», и даже если Сатти выкарабкается, смерть придет снова и с каждым разом будет подбираться все ближе и ближе…
Я решил не дожидаться этого.
Здесь мне не светило ничего, кроме удара тупым предметом по голове и безымянной могилы. Подписаться на расследование было все равно что прыгнуть с крыши, долой с красных глаз суперинтенданта, но я хотел уехать так далеко, как только возможно, и не оставить обратного адреса. Лишь с одним человеком мне еще нужно было попрощаться, и это был не психопат из «Безумной звезды».
Я протер глаза и направился в сторону дома. За эти годы я прожил несколько разных жизней в этом городе, а на самом деле как будто пережил несколько смертей. Я оглянулся на одинокое освещенное окно, и у меня появилось ощущение, что последняя – уже близко.
II
Театр теней [5]
1
Я закатал рукав и снял крышку с бачка. Опустил руку в ледяную воду, отлепил скотч от фаянсовой стенки и достал запечатанную пластиковую папку. Установил крышку на место, вытер руку и вернулся в гостиную. Было утро понедельника. Я уже давно проснулся, но еще не очень ясно соображал после прошедшей ночи. Выглянул в окно. Взгляд переместился с зернистого, будто в низком разрешении, городского пейзажа к дому напротив, где какой-то человек поливал комнатные цветы.
5
«Shadowplay» – песня британской постпанк-группы Joy Division с дебютного студийного альбома «Unknown Pleasures» (1979).
Я убедил себя, что задергиваю штору от яркого света.
Я жил один на втором этаже небольшого многоквартирного дома в Северном квартале, то есть в самом сердце города. Почему-то не смог поселиться в пригороде. Квартал же был популярным местом ночного времяпрепровождения благодаря обилию кафе, баров, пабов и клубов, а еще барахолок и зачуханных подозрительных картинных галерей. Книжные лавочки вплотную примыкали к музыкальным магазинчикам и аутлетам модных брендов. Улицы кишели яркими молодыми людьми неопределенного пола, на которых просто нельзя было смотреть равнодушно. Вечером они наводняли улицы, и становилось шумновато. А когда я возвращался домой, то при желании легко засыпал. Днем же весь квартал мучился похмельем или ломкой.
Решение уехать я принял под влиянием эмоций, сразу после пожара, убийства Мартина Вика и слов Паррса о том, что на меня готовилось покушение. Сейчас, при свете дня, это решение все равно казалось единственным выходом, и накануне ночью я несколько часов обдумывал письмо младшей сестре. Больше мне не с кем было прощаться. Я всегда отгораживался от людей, навсегда обрывал связи. Это было одним из моих немногих врожденных талантов, но здесь и он уже не срабатывал.
Внезапное желание сказать ей хоть что-нибудь было трудно объяснить.