Блюмендайкский каньон
Шрифт:
Наступил полдень, и застывшее в зените солнце безжалостно обрушивало слепящие волны жара на лесную просеку. Люди попрятались в тень под стволы поваленных деревьев. Кто-то курил, кто-то дремал, надвинув на лицо широкополую соломенную шляпу. Стреноженные лошади выглядели столь же вяло и апатично, как и их хозяева. Только старый кавалерийский конь инспектора, казалось, не испытывал никаких неудобств от невыносимой жары. То был умный и опытный жеребец с
— Этот конь способен сделать все, что угодно, разве что на дерево залезть не сможет, да и то неизвестно, ежели его как следует прижать.
Почему-то в тот день старый ветеран заметно нервничал. Дважды он начинал прядать ушами, а потом поднял морду вверх, словно собираясь заржать, но делать этого не стал, решив, видимо, сначала выдержать необходимую паузу. Внимательно приглядывающийся к коню инспектор встал и решительно убрал свою пенковую трубку обратно в футляр. Пенковые трубки всегда были единственной слабостью старого Джима Бертона. Мне не раз доводилось слышать его знаменитую присказку:
— Джентльмена видать по его трубке — и будь я проклят, если это не так! Даже у разорившегося джентльмена нельзя отнять его трубку.
Футляр с трубкой инспектор аккуратно уложил во внутренний карман мундира и подошел к жеребцу, уши которого все еще продолжали чуть заметно подрагивать.
— Он что-то слышит! — с уверенностью заявил Бертон. — Клянусь Юпитером, я тоже! А ну-ка, подъем, парни! Сюда приближается целый отряд!
Повинуясь приказу инспектора, каждый бросился к своей лошади и приготовился, а тот тем временем продолжал:
— Я слышу стук копыт и топот шагов. Народу много. Двигаются прямо на нас. Всем залечь, ребята, и ружья держать наготове!
Люди мгновенно рассыпались направо и налево. В несколько мгновений прогалина опустела, и лишь торчащие то тут, то там среди высоких трав стволы ружей указывали выбранную каждым позицию.
— Спокойно, ребята, — предупредил инспектор. — Если это враги, не открывать огонь без моей команды. Целиться пониже, стрелять по очереди, после каждого выстрела выждать, пока не рассеется дым. Клянусь Юпитером, это каторжники! — воскликнул Бертон, завидев первого из верховых, чей конь только что выехал на просеку; голова всадника бессильно болталась и упиралась лицом в лошадиную гриву. — А вот и еще! — зарычал он при виде нескольких пеших, появившихся следом за конным. — Клянусь всеми святыми, они под арестом! Я вижу веревки. Ура!
В следующее мгновение на просеке показались Брэкстон и Чикаго Билл. Их обступили со всех сторон девять смеющихся, вопящих от радости, приплясывающих мужчин. Их тискали, дергали, хлопали по спине и обнимали с таким азартом, что одноглазый Мэлони не выдержал и прошептал на ухо соседу, криво ухмыляясь:
— Если б у нас хватило духу сделать с ними хотя бы это, все мы сегодня были бы на свободе.
История наша подошла к концу. Мы поведали вам о событиях, достойных, по нашему мнению, внимания более широкой аудитории, нежели подвыпившие посетители салуна или какие-нибудь фермеры-овцеводы, коротающие вечера у камина в семейном кругу. Захват молодым полицейским Брэкстоном банды убийц долго еще служил предметом горячего обсуждения в среде наших соотечественников, населяющих Англию Южных Морей.
Мы не станем описывать в подробностях радостное возвращение в Трафальгар, восторженный прием, оказанный героям, вовремя пресеченную попытку линчевать преступников, равно как и тот прискорбный факт, что архипреступник Мэлони, согласившийся на сделку с Королевским Судом и давший показания против своих подельников, избежал таким образом заслуженной петли. Все это вы можете сами прочитать в колониальной прессе и получить куда более полное представление о событиях, чем если бы этим занимался ваш покорный слуга. Чикаго Билла я встретил в последний раз в 1861 году в Лондоне, где тот показывал посетителям Всемирной Выставки один из экспонатов — знаменитый барк «Веллингтония». Боюсь, старина Билл начал полнеть, особенно с тех пор, как решил заняться выращиванием овец. Сейчас он весит двести сорок фунтов, тогда как в лучшей своей боевой форме весил около двухсот. Несмотря на это, выглядит он здоровым и жизнерадостным. Мэлони все-таки не избежал виселицы — его линчевали в Плейсервилле, так, по крайней мере, мне рассказывали. С последней почтой я получил письмо от старого инспектора Бертона. Он ушел в отставку и завел ферму близ Рэтхерста. Мне почему-то кажется, что, несмотря на всю свою испытанную храбрость, он внутренне содрогается каждый раз, отправляясь по четвергам на ярмарку в Трафальгар и проезжая по пути туда крутой поворот, где высятся вдоль дороги огромные валуны и щемяще желтеет дрок на фоне красного глинозема.
1893 г.