БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР
Шрифт:
Так как Федеральная разведывательная служба в принципе с успехом могла в своей работе пользоваться накопленными за десятилетия базовыми «сравнительно полными сведениями» о военных объектах и войсках ГСВГ (и Национальной народной армии), ей удавалось держать свой уровень знаний о противнике на стабильном уровне. В 1970-х и 1980-х годах западные спецслужбы целенаправленно охотились за сведениями о любых изменениях в войсках, особенно об изменениях, затрагивающих смену войск, модернизацию боевой техники, улучшение методов работы военных штабов и текущей учебной подготовки, проведения маневров и т. д. Но из-за уменьшившегося или запаздывающего поступления информации с одной задачей разведка боевого порядка и боевого расписания уже не могла справиться в надлежащей степени. Речь идет о постоянном, лучше всего ежедневном сбое сведений, позволяющим по определенным признакам определить, не являются ли передвижения войск противника непосредственной подготовкой к его наступлению. Передача подобных сведений требовала быстроты, иначе сведения «прокисали». Правда, с шестидесятых годов развитие технической разведки помогло частично
Самыми актуальными в информационном потоке Пуллаха были так называемые ВМ-донесения — результаты радиоперехвата. Потому легче всего западногерманской разведке удавалось идентифицировать те части, которые проявляли активность в эфире, например подразделения радиоэлектронной борьбы. В принципе, части и подразделения войск связи, радиолокационные подразделения, а также подразделения ВВС являлись более легкой целью для радиотехнических и радиоэлектронных средств разведки БНД, чем сухопутные войска. Примером может послужить ведение разведки за разведывательным авиаполком, дислоцировавшимся в Алльштедте и входившим в 16-ю Воздушную армию ГСВГ. В отчете об этой части содержатся детальные сведения о полетах самолетов этого полка, причем эти данные явно технического характера и не могли быть получены от агентурных источников, сопровождавшиеся общими знаниями о советских ВВС и сделанными на их основе выводами о численном и структурном составе этого полка… Достоверность правильности и полноты важных наблюдений оценивалась БНД в 85 %. Проникая в радиосвязь и обрабатывая радиолокационные данные, Пуллах мог сделать выводы о методах летной подготовки, об уровне обучения летчиков, часах и задачах полетов, выполнении заданий и зависимости от метеоусловий. Наблюдатели на местах, конечно, не могли бы получить такие знания. Очевидно, тщательное наблюдение велось и за другими полками 16-й Воздушной армии, потому что только путем сравнения аналитики могли прийти к выводу, что из всех тактических авиачастей этой армии именно разведывательный авиаполк в Алльштедте обладает «наилучшей боевой и ночной летной подготовкой».
Особо хорошие знания о советских ВВС и тем самым более простое и легкое использование методов SIGINT в сравнении с HUMINT подтверждаются и годовым итоговым отчетом БНД за 1975 год. В нем детально описывается перевооружение с самолетов второго на самолеты третьего поколения в истребительных, истребительно-бомбардировочных и разведывательных авиаполках 16-й Воздушной армии в ГДР. Доклад свидетельствует и о хорошей информированности о войсках ПВО СССР, о сухопутной ПВО в Группах войск в странах-сателлитах, об организации системы связи и наведения истребителей-перехватчиков. Нельзя исключать, что какие-то сведения исходили от агентов, но незаурядная глубина и детальность доклада объясняются исключительно использованием различных электронных средств разведки (COMINT и ELINT). Потому следующие десять лет ВВС и ПВО занимали основное место в западной разведке — и не только из-за их боевого значения, но и по причине большей «доступности для разведки».
По данным восточногерманской госбезопасности Федеральная разведывательная служба и ее западные партнеры в первую очередь при ведении разведки против сухопутных войск ГСВГ в семидесятых и в восьмидесятых годах интересовались следующими вопросами:
поступлением, количеством, дислокацией и характеристиками новых видов боевой техники, например, танков Т-72 и Т-80;
сведениями о боевых вертолетах, новых зенитных, противотанковых ракетах и ракетах класса «земля-земля»;
модернизацией существующих автоматических систем управления огнем, радиолокационной техники и систем связи;
наблюдением за специальными машинами для перевозки ядерных боеголовок.
Очень часто западные разведки и военные миссии связи интересовались и точными сведениями о вооружении и боевой технике Варшавского договора. По сведения МГБ, их интерес к танку Т-72 касался таких вопросов:
лазерный дальномер;
система управления огнем;
дальнейшее развитие 125-мм гладкоствольной пушки;
улучшение бронирование путем использования нового материала;
повышение мощности двигателя.
Другие моменты были менее важны, поскольку, по словам Первого главного отдела, о «снабжении боеприпасами и топливом, а также о резервных складах противник обладает полными сведениями».
Задача БНД и других западных служб состояла в создании общей картины военных возможностей Восточного блока — посему за арсеналом оружия и техники следовало шпионить столь же тщательно, как за инфраструктурой и текущими маневрами и учениями — а также и его намерений. Поскольку в шестидесятых годах, насколько нам известно, (а более широкое открытие архивов БНД в будущем позволит, вероятно, узнать это более точно!) с каждым годом все реже удавалось внедрить своего агента из числа немецкого вспомогательного персонала на советские объекты, узнать о намерениях можно было только продолжая использовать опробованную стратегию интенсивного наружного наблюдения. Но и дл этого Федеральной разведывательной службе необходимо было пополнить свой кадровый резервуар. После того, как старая сеть из граждан ГДР, использовавшихся как наблюдатели за гарнизонами, была разрушена не позднее начала семидесятых годов, Пуллаху оставалось лишь увеличивать число своих транзитных и разъездных шпионов. «С точки зрения полиции и госбезопасности транзитные автобаны представляли собой просто продление
Именно «маршрутники» и транзитные шпионы стали головной болью для советской военной контрразведки в ГДР. Разумеется, нередко ей удавалось задокументировать на месте шпионские действия некоторых лиц, к примеру, наблюдение за каким-либо объектом. Но офицерам особых отделов КГБ в ГСВГ не удавалось засечь момент собственно передачи шпионских сведений, поскольку такая передача происходило обычно в ФРГ или в Западном Берлине. А без доказанного факта такой передачи судебное преследование агентов не представлялось возможным. Только в сотрудничестве с МГБ постепенно открывались возможности более активно бороться с такими формами шпионажа.
Гельмут Вагнер, в свое время офицер Второго главного отдела, в своих воспоминаниях описывает сконцентрированную операцию МГБ против транзитных шпионов, действовавших с одной из неофициальных резидентур БНД в Берлине. В операции участвовали помимо Второго главного отдела министерства также сотрудники вторых линий окружных управлений Берлина, Потсдама, Геры, Шверина, Магдебурга и Эрфурта, а также подчиненные МГБ службы паспортного контроля. С 1966 по 1978 год шпионы как перелетные птицы под руководством берлинского филиала БНД ездили через ГДР. Только по железной дороге ежедневно путешествовали до шести агентов. В ходе долгосрочной операции МГБ „Angriff“ («Атака») за семидесятые годы было арестовано почти 40 из 75 идентифицированных шпионов. Только в 1977году в сети МГБ попали 14 завербованных БНД лиц, в основном транзитных шпионов. Их арест и последующее судебное наказание МГБ вполне могло считать своим оперативным успехом, и. что касается судьбы отдельных арестованных «перелетных птиц», то трудно подобрать другую оценку. Однако, с другой стороны операция «Атака» почти на десятилетие сковала значительную часть сил госбезопасности, и при всем этом контрразведка так и не добилась окончательного успеха: военная разведка БНД в ГДР не прекратила надолго свою деятельность. Кроме того, Второму главному отделу пришлось признаться себе в том, что разоблаченные транзитные шпионы и «маршрутники» не были бабочками-однодневками, а уже долгое время беспрепятственно занимались шпионажем за военными объектами и войсками.
Среди арестованных в 1977–1986 годах шпионов спокойно смогли шпионить в пользу западных спецслужб:
40 процентов на протяжении до трех лет до момента ареста;
22 процента — от трех до пяти лет;
23 процента — от пяти до десяти лети;
и 15 процентов — более десяти лет.
В литературе назывались даже имена таких «долгоиграющих» шпионов. Например, западноберлинец Карл Рехенберг, шпионил на БНД СС 1969 года и в феврале 1982 года был приговорен к 15 годам тюрьмы, Зигурд Вебер, с шестидесятых годов по поручению БНД в течение пятнадцати лет наблюдавший за советскими маневрами в районе Магдебурга, или «деликатесная шпионка» Хильдегард «Хелла» Цикманн, приговоренная к двенадцати годам тюрьмы в 1987 году. Фрау Цикманн еще с пятидесятых годов и вплоть до постройки Стены, а затем снова — с середины семидесятых годов до своего ареста шпионила в пользу разведки американской армии. На дрезденском рынке «Дрезденер Марктхалле» она занималась особым снабжением советских офицеров продуктами и выспрашивала в разговорах с ними о многих интересных для американцев вещах. Зная это, преисполненные гордости рассказы бывших сотрудников МГБ об их успехах в противоборстве с якобы «прозрачной для них» БНД, представляются уже в несколько ином свете.
С апреля 1977 по декабрь 1981 года по подсчетам МГБ благодаря сотрудничеству военной контрразведки КГБ в ГСВГ и Второго главного отдела было разоблачено 37 западных шпионов. Начальник Третьего главного управления КГБ (военная контрразведка) генерал-лейтенант Николай Александрович Душин за период с 1977 по март 1983 года насчитал несколько меньше — 25 разоблаченных шпионов западных спецслужб. 60 % из них работали на БНД. С 1982 по март 1985 года, согласно Душину, были арестованы еще 24 шпиона, занимавшиеся разведкой против ГСВГ. 80 % из них выполняли задания БНД. Среди арестованных были, как и прежде, граждане ГДР, а не только транзитные и разъездные шпионы из ФРГ и Западного Берлина — на жаргоне МГБ, «агентуры». Только в 1987 году «Штази» арестовала за военный шпионаж как минимум пятерых восточных немцев, из них четверо работали на БНД: Йоханнес В. (оперативные дела «Инженер» и «Игла»), которому к моменту ареста исполнился уже 81 год; Бернд М. (оперативное дело «Кукла»), 1942 года рождения, переехал лишь в 1985 году из ГДР в Западный Берлин, где был торговцем и контрабандистом антиквариата; супружеская пара Зигфрид и Ева Х. (оперативное дело «Бербер»), 1933 и 1927 года рождения; Ульрих Л. (оперативное дело «Фотограф»), 1953 года рождения. Пятым агентом была уже упоминавшаяся 62-летняя Хильдегард Цикманн (оперативное дело «Антенна»), выполнявшая задания американского армейского Командования разведки и безопасности (INSCOM). Несколькими годами ранее Второй главный отдел установил, что 70 % всех военных шпионов БНД прибывали из «оперативной области», то сеть, были западными гражданами, но оставшиеся 30 % по-прежнему составляли граждане ГДР, действовавшие в качестве «агентур на местах». Среди них, несомненно, были и внутренние источники, например, завербованный БНД электрик Герхард Д., работавший в центральной ремонтной мастерской ГСВГ в Цеезене. В рамках «народного предприятия специального строительства и специальной торговли», занимавшегося инфраструктурой и снабжением советских объектов, в советских гарнизонах и учреждениях постоянно работали более двух тысяч граждан ГДР, и еще шесть тысяч работали временно — на договорной основе. Под натиском требований Советов оперативная ответственность за наблюдение за этим кругом лиц была возложена на Второй главный отдел МГБ.