Боец 3: лихие 90-е
Шрифт:
Мы прошли к битому авто.
— Что тут у вас? — Демид заглянул в салон, внимательно оглядел.
— Да блин… — донеслось невнятное бормотание, — Толян того… пуля прямо в глаз…
— Эх… — Демид досадливо скривился, но не похоже, чтобы его это реально парило хоть сколько нибудь. — Не фартануло пацану, бывает же такое!
Я тоже заглянул в машину.
Предчувствия не обманули. Да, это был он, тот самый парень. Пуля попала не то, чтобы прямо в глаз, чуть ниже, но глаз вышибло, это верно. Едва ли не на пол-лица зияла жуткая кровавая дыра.
Подошел
— Ну что там? — повернулся к нему Демид.
— Один труп, один тяжелый, один легкий. У машин незначительные повреждения, на скорости не скажутся.
— Кроме этой, — я кивком указал на нее. — Не потянет, радиатор пробит.
— Ладно, — хмуро обронил Демид. — Не проблема. С тяжелым что? Кто это?
— Костя Цыган. Проникающее ранение в бедро, — ответил Заур. — Много крови потерял. Но если сделать перевязку…
— Кто у нас это умеет?
— Я.
Это подошел Степаныч. Лицо его в сумерках казалось еще старше, да и нервных клеток, видать, пришлось старику сжечь немало.
— Первую помощь оказывал, доводилось.
— Да? Ну давай, Степаныч, займись! Аптечки есть, наверное, поищи, давай быстрее!.. А что за легкое ранение?
— Касательное, левое плечо. Царапина, недели за две заживет.
— Так. А что с мертвяками будем делать, какие предложения? Боец!
Вот интересно, я, кажется, становлюсь мозговым центром в нашей шайке-лейке… Ну что ж, раз так, то надо оправдывать этот титул:
— Здесь река есть какая-то неподалеку, не знаете?
Начальники наши переглянулись.
— Да… вроде бы, — припоминая, произнес Заур. — Мы когда ехали… Да, должна быть!
Демид поймал мою мысль на лету:
— Сколько примерно километров?
— М-м… Ну, около десяти.
— Протянет она десятку? — Демид хлопнул рукой по крыше нашей битой тачки.
— Надеюсь, — сказал я. — В крайнем случае на буксир возьмем.
— Ладно.
И он пошел в хвост колонны:
— Степаныч, что там у тебя?..
Степаныч умело наложил жгут на левую ногу молодого смуглого парня, действительно чем-то похожего на цыгана, хотя черт его знает — Ростов такой город, где какого только народа нет… Правда сейчас, даже в сумерках, видно было, что смуглость раненого странная, это смуглая бледность, он, похоже, в самом деле потерял много крови, правда ранение, по словам Степаныча, было сквозное, пуля улетела куда-то дальше, черт знает куда — и это уже неплохо. Если не будет заражения, то жизни и даже здоровью ничего угрожать не будет.
— Рану, конечно, я продезинфицировал, — сообщил Степаныч. — Но… хорошо бы под наблюдение врача, и так дальше…
— Ладно, по месту решим, — сказал Демид. — Главное, доехать! А что там легкораненый?
Легкораненому пуля чиркнула по руке повыше локтя — ну, царапина-не царапина, а хорошего немного, хотя и страшного ничего нет. В отличие от сдержанного Кости, этот раненый беспрерывно плевался и матерился, переживая шок от боли и стресса, будучи, видно, по натуре, типом достаточно нервным.
Степанычу пришлось прикрикнуть на него:
— А ну, заткнись!
Тот сразу забормотал с достоинством:
— Да ты что, Степаныч? Ладно, это я так… ничего…
И правда, затих.
Было уже совсем темно, подул ветер, неся неясные запахи южных лесов. Когда перевязки закончились (и я не упустил случай смазать зеленкой ободранные места), народ более или менее отошел от пережитого, Демид распорядился трогаться. Теперь джип возглавил колонну, я следом, за мной остальные. Ехали не быстро, наш мотор стал катастрофически перегреваться, похоже, радиатор вытек почти весь. Пришлось включать аварийку и тормозиться.
— Облом, братва, — сказал я. — Не дотянем.
Нашелся трос, зацепили нас за «Паджеро», потащили с заглушенным мотором. Но зажигание я включил, включил освещение — аккумулятор теперь нечего было жалеть, мы ехали в тишине с постепенно ослабевающей подсветкой шкалы приборов — мне видно было, как она тускнеет. Ехали молча, и каждый из нас, наверное, думал о том, что с нами едет мертвый Толян, еще час назад живой, полный сил, и вот как так судьба взяла и рассекла нас на живых и мертвых, легко, в один миг. И что ждет дальше каждого из нас?..
Ну не знаю, быть может, таких мыслей и не было, но каждый молчал, как бы боясь говорить в компании мертвеца. Так молча и доехали до моста. Свернули на проселочную дорогу на крутом берегу реки, Демид распорядился сделать то, что я имел в виду: двух покойников посадили в битую машину, после чего Демид даже произнес небольшую панихиду:
— Прощайте, пацаны! Вы погибли в бою, как настоящие мужчины! Мы вас никогда не забудем, семьи поддержим… — и так далее.
У меня было такое ощущение, что говорил он это не столько для того чтобы честь отдать. Не-а — просто Демид как бы подбадривал остальную братву, что если им придется вот так под раздачу попасть, то их добрым словом помянут и семьи не забудут.
Все угрюмо молчали при этом. Опять-таки не знаю, как другие, а у меня мелькнуло: вот она, судьба, исчезнуть из мира без нормального погребения, без могилы… Тут меня передернуло, я постарался отогнать такие мысли. Ну одно то, что о семьях не забудут — уже дело.
Парни взялись на поставленную на нейтраль машину с сорванными номерами, без труда подтолкнули ее — к обрыву вел небольшой уклон. Авто покатилось, немного ускоряясь, сорвалось с обрыва, и через секунду раздался гулкий всплеск.
Расчет был верный: метров около ста течение протащит машину, постепенно наполняющуюся водой, потом она затонет… и когда ее случайно обнаружат на речном дне, вряд ли уже что-то это даст.
— Вперед! — распорядился Демид. — Держимся колонной, не отстаем. К утру надо в Ростове быть! Друг друга за рулем будем менять. Погнали!
Я сел на пассажирское сиденье своей «девятки». Танк включил зажигание.
— Ты не устал? — спросил я, надеясь, что он скажет «нет».
— Нет, брат, ты что! — нервная система была у него на зависть каждому. — Нормально все!..