Боец особого назначения
Шрифт:
Чеченец в черном покосился на него и довольно усмехнулся. Знал свое дело Лечи, ах, как знал! Женщина не была красоткой, но армянина завела так, что только держись… Поставь сейчас Матевосяну на мотню чайник, и он бы вскипел!
А действо на сцене продолжалось. Отпустив жучка, женщина вернулась к двери и заглянула в дом:
– Валера! Бездельник, вставай! Солнце уже взошло…
Само собой, что, заглядывая в дом, женщина снова повернулась к зрителям спиной. Самвел беспокойно заерзал на стуле, чеченец в черном понимающе
Тут на сцене появился четырнадцатилетний Валера.
– Здравствуй, сестра Анна!
– Здравствуй, брат! Слей мне, я хочу умыться…
Валера вскоре вернулся с ковшиком и принялся сливать «сестре» воду. Делал он это так неловко, что та совсем промочила свою коротенькую рубашку. Темные соски торчащих грудей прилипли к легкой ткани и проступили…
Самвел не заметил, как осушил второй бокал вина. Анна с «братом» вернулись в дом.
– Не подглядывай, негодник!
– крикнула женщина.
– Я переоденусь…
И тут же возникла напротив окна. Переодевайся она на столе перед Самвелом - и то армянин не возбудился бы так сильно. Но Лечи Хайхароев твердо усвоил основное правило драматургии - главное, разбудить фантазию зрителя. Остальное она дорисует сама.
И Самвел, затаив дыхание, глядел на окошко. А его фантазия дорисовывала остальное. И было это в сто раз более волнующе и возбуждающе, чем если бы Анна уселась на столе перед армянином и широко раздвинула свои ноги…
Анна переодевалась за окошком, в брюках Самвела полыхал огонь, а чеченец в черном довольно ухмылялся. И доливал дорогому гостю вина.
Наконец Анна вышла из дома - в одежде казачки. Из-за сцены донесся цокот, заржал конь, и на сцену въехал казак - молодой, с приклеенной бородой.
– Здравствуй, Иван!
– вскрикнула Анна.
– Как я тебя заждалась! Валера, возьми коня! Ваня вернулся!
Из дома выскочил Валера, поздоровался и помог слезть казаку с коня. Тот из всех актеров выглядел самым неубедительным. И в седле едва держался, и с коня бы не слез, не помоги ему Валера. Впрочем, Анна взяла все в свои руки.
– Устал, поди!
– вскрикнула она, поворачивая «мужа» спиной к зрителям.
– Ничего, сейчас я тебя обмою с дороги. Раздевайся, я сейчас! Принесу воды…
Казак едва успел отстегнуть шашку, как слева на сцену выскочил чеченец в папахе и бурке.
– Вот я и нашел тебя, русская свинья!
– крикнул он.
– Ты напал на мое селение и обесчестил мою сестру, но я тебе отомщу! Защищайся!
Чеченец сбросил бурку и выхватил устрашающего вида кинжал. Казак натурально испугался и не очень натурально выхватил из ножен шашку. Ее лезвие тускло блеснуло в свете лампы, и Самвел понял, в чем дело, - шашка была бутафорской, в то время как кинжал у чеченца был самым настоящим.
Чеченец бросился к казаку, тот стал вяло отбиваться. Некоторое время они сновали по сцене, потом чеченец сделал выпад и вонзил
Тот взвыл от боли, на сцену брызнула самая настоящая кровь. Самвел невольно вздрогнул. Казак выронил шашку и рухнул на сцену. Чеченец наступил на его горло ногой и прорычал:
– Сейчас ты умрешь, русская свинья!
– Не убивай!
– на этот раз натурально вскрикнул казак.
– Ты напал на мое селение! И ты умрешь!
– повторил чеченец.
В следующий миг он высоко вскинул кинжал и пригвоздил им несчастного к деревянной сцене. Тот пару раз дернулся и затих.
Самвел залпом осушил очередной бокал вина. Чеченец убрал ногу с убитого и посмотрел на дом.
– Иван напал на мое селение, а я разорю его дом! И поимею его жену! Выходи, неверная! Это я, Магомед!
В дверь просунулась Анна с ковшиком. Увидев чеченца и убитого мужа, она испуганно вскрикнула и подалась назад. Но чеченец схватил ее и выволок на авансцену.
– Теперь ты моя, свинья! И я буду делать с тобой что захочу! Или ты умрешь!
– Не убивай меня, не надо!
– упала на колени Анна.
– Делай что хочешь, только пощади меня с братом!
– С братом?
– быстро спросил чеченец.
– Да, с братом! Он совсем молоденький! Не убивай нас, Магомед! Прошу! Я буду твоей рабыней! И наложницей…
С этими словами Анна принялась быстро расстегивать ширинку стоящего боком чеченца… В следующую секунду из брюк выскочил его неестественно огромный член.
– Не убивай нас, Магомедик! Пощади, пожалуйста… - томно проговорила Анна.
Ее профиль с раздвинутыми губами потянулся к члену чеченца… Самвел наблюдал за этим с выражением страдания на лице. Анна завела его, он хотел ее, как никого уже давно не хотел.
А тут вдруг она должна была взять в рот у какого-то вонючего чечена… Это все испортило, и Самвел от досады залпом выпил еще бокал вина. И досадливо утерся. А Анна все тянулась губами к члену «чеха». Медленно-медленно, миллиметр за миллиметром. А Самвел страдал. И уже жалел, что согласился сюда приехать…
Но плохо знал он Лечи Хайхароева. Не зря тот закончил Институт культуры. В тот самый момент, когда губы Анны, казалось, должны были сомкнуться на головке огромного члена Магомеда, тот ее грубо оттолкнул:
– Нет! Я передумал! Тебя я подарю своему уважаемому командиру! А вину перед моим родом искупит твой брат! Я люблю молоденьких!
С этими словами чеченец быстро упрятал свой член в брюки и закинул Анну на плечо. И двинулся к лесенке, ведущей в зал…
Помощник Лечи включил свет. Вверху зажглась лампа. Светила она не очень ярко, но достаточно для того, чтобы Самвел мог разглядеть главное.
Анна трепыхалась на плече Магомеда. Ее юбка задралась и обнажила ничем не прикрытую попку. Между дергающихся бедер женщины то и дело проглядывали две коричневатые складки влагалища…