Боевая машина любви
Шрифт:
Выводов можно было сделать два, весьма противоречивых.
Либо бароны Маш-Магарт владеют некими сверхъестественными искусствами, о которых не знали даже Звезднорожденные, а это практически невозможно. И, главное, весьма оскорбительно для Свода, магические техники которого основаны на заветах Шета окс Лагина, Элиена и Октанга Урайна, чьи тексты имеют статус абсолютно неоспоримых.
Либо бароны Маш-Магарт владеют некими «естественными» (без «сверх-«) искусствами, то есть не магией-наукой, а магией-природой. Но
– Положим. То есть вы утверждаете, что бароны Маш-Магарт магией не владеют. Хотя у них и есть один завалящий змееживой бич, сложное в обращении и крайне дорогое магическое оружие. Но забудем о нем. А как же бароны Гинсавер, о которых вы рассказали сегодня столько кровавых ужасов? Как быть с ними? Вы уверяли Совет Шестидесяти, что барон Вэль-Вира велиа Гинсавер – оборотень. Помимо прочего, он обращается в сергамену. Я уже не говорю о том, что сведения о сергамене – фальшивка, состряпанная когда-то Опорой Безгласых Тварей…
Расчет был верным. Барон Шоша так рассердился, что неловко подался вперед всем телом и залил вином свой парадный бархатный жакет.
– Ничего себе фальшивка! По-вашему, лекарь Аваллис состоял на службе у Свода? Ерунда. Его записки подтверждаются независимыми свидетельствами Радзамтала Ринского. Ну а кроме этого, я видел своими собственными глазами, как Вэль-Вира превращается в сергамену! Своими. Собственными. Глазами.
Шоша не лгал: он действительно был очевидцем того, о чем рассказывал. Это Лагха чуял. Как и в случае с рыбьим потопом, Лагхе оставалось только развести руками. Тут встряла Зверда.
– Справедливости ради добавлю: кое-какими немудрящими магиями, дошедшими до нас из глубины веков, мы, бароны Маш-Магарт, все-таки владеем. Наиболее сильная из них – это магия составления эликсиров, при помощи которых можно убить сергамену. Зверь неимоверно прыток и живуч, требуются колоссальные усилия. Учитывая, что у Вэль-Виры полно преданных солдат, придется гонять сразу двух зайцев: сражаться с ним как с обычным человеком-военачальником и, одновременно, постараться уничтожить его как человека-оборотня.
– Если придется. Напоминаю, я не намерен вмешиваться в ваши дрязги. Кроме этого, раз у вас есть мертвительные магии против барона-сергамены, так применяйте их на здоровье! При чем здесь Варан?
– Уже пытались. Но оказалось, что сергамена сильнее наших специально снаряженных лучников. Для этого-то нам и нужна помощь боевых магов из Свода Равновесия.
– Свод Равновесия славен не своими боевыми магами. А организацией, которая позволяет сотне не искушенных в магии рах-саваннов задавить под началом пар-арценца любую хуммерову скверну.
Это признание не выдавало особых государственных тайн. И все равно подобной откровенности перед лицом чужеземцев Лагха от себя не ожидал. Ему почудилось, что кто-то легонько потянул его за язык. Аютское? Но оно на него почти не действует. «Надо за собой следить повнимательней.»
– О да, конечно, – улыбнулась Зверда. – Не кажется ли вам, гнорр, что мы чересчур много уделяем внимания ерунде? В то время как пора перейти к главному.
«Куда уж главнее?» – растерялся Лагха.
Зверда наклонилась, протянула руку, легко коснулась век и ресниц барона Шоши, словно бы смахивая паутинку с лица своего мужа.
Лагха изумился. Барон Шоша, оказывается, уже некоторое время спал с открытыми глазами. Или заснул только что – от прикосновения Зверды.
Гнорр был не из робкого десятка, но даже он не сразу осмелился легко прикоснуться вслед за Звердой к барону. Впрочем, не к лицу, а к его огромной лапе, которая возлежала на закрученном гребнем счастливой волны подлокотнике кресла.
Тело не лжет: теперь Лагха был точно уверен в том, что барон не притворяется, а действительно спит непрошибаемым сном усталого, счастливого, пьяного человека.
Человека ли? Со всей определенностью, След Шоши был человеческим. Это Лагха понял еще на официальных переговорах. И все-таки сейчас, когда барон заснул, Лагхе почудилось, что где-то в теле этого невысокого, но поразительно ширококостного северянина шевельнулась некая иная природа. Отраженный?
Одновременно с этим Лагха краем глаза видел, как Зверда совершенно бесшумно поставила бокал на стол, поднялась во весь свой недюжинный рост и улыбнулась.
– Спит как убитый, – сказала она.
Лагха откинулся в низком кресле, застеленном медвежьей шкурой, и посмотрел на баронессу. Так, словно бы видел ее впервые в жизни.
Весь день гнорр воспринимал Зверду только как ловкую чужеземную интриганку, у которой есть определенный политический интерес в Варане. То есть не как предмет любви, а как предмет чуждой власти, который хочет использовать подвластные Лагхи силы для достижения своих целей и который, в свою очередь, можно использовать для того же. Но не более.
Теперь же Зверда представала перед Лагхой во всем блеске своей великолепной, воинственной, необузданной женственности. От нее шел зов такой силы, что, казалось, еще немного – и бокалы на столе разлетятся вдребезги.
Лагха тоже встал из кресла. Он был все-таки выше, пальца на два. Но не более того!
Лагха почувствовал себя до крайности двусмысленно.
С одной стороны, ему хотелось тут же, почти не раздеваясь, овладеть Звердой прямо перед камином. С другой – вежливо откланяться и немедленно уйти ночевать под забором. В его душе, непростой душе Отраженного, наперебой звенели две струны, и каждая кричала о своем.
– Ты права. Пора перейти к главному, – еле слышно сказал гнорр.
Они не тискали друг друга в глупом нетерпении, не рвали одежду, не целовались и не сопели попусту.