Боевая маска
Шрифт:
— Хотелось бы верить…
Болан быстрым шагом пересек патио и догнал Мараско на лестнице.
— Что случилось?
Фил «Мед» явно нервничал.
— Не знаю, но старик вне себя. Он хочет немедленно видеть тебя.
Мараско и Болан бок о бок шли по коридору к кабинету Диджордже.
— Я сказал ему, что дело сделано, — ворчал Болан-Ламбретта. — Что на него нашло?
— Он вроде бы хотел отменить контракт, но не смог связаться с тобой, Фрэнки, — сообщил Мараско. — Но ты об этом не вспоминай, а то он взбеленится еще больше.
— Контракты не отменяют, Фил, — отрубил Болан.
Мараско
— Теперь ты говоришь, как член семьи.
Болан замедлил шаг, Мараско тоже.
— Я тебя очень люблю, Фил.
— Здорово! И я тебя, — просто, без всяких церемоний, ответил Мараско.
— Ты знаешь, в древнем Египте был такой обычай: когда умирал фараон, с ним должно было умереть все его окружение. Дурацкий обычай, правда? Слуги, рабы, все-все…
— Да ну-у…
— Точно. Эти египтяне считали, что, когда царь отправляется в свое последнее путешествие, его должны сопровождать все друзья-приятели. Мне кажется, это довольно глупо.
Мараско остановился.
— Что ты хочешь этим сказать, Фрэнки?
Болан посмотрел ему прямо в глаза.
— Пат и Майк сказали, что король должен умереть, Фил.
На лице Мараско не осталось ни кровинки.
— Дьявол! Я знал, что когда-нибудь все кончится именно так.
— Надеюсь, Фил, ты не хочешь стать тем египтянином.
Мараско вытащил из кармана сигареты и сунул одну в рот. Болан чиркнул спичкой и дал ему прикурить. Фил глубоко затянулся, потом резко выдохнул дым. Он думал не долго.
— Я не египтянин, Счастливчик.
— Рад слышать это, — Болан медленно направился к кабинету Диджордже. Вдруг Мараско протянул руку, словно пытаясь остановить его.
— Подожди. Прежде, чем ты войдешь, я хочу, чтобы ты знал: у Диджордже сейчас сидит осведомитель.
— Что за осведомитель? — спокойно спросил Болан.
— Парень, который, якобы, знал тебя раньше. Но он сказал также, что ты погиб во Вьетнаме. Это часть твоего прикрытия, Фрэнки?
— Возможно. Как его зовут?
— Тони Авина. Похоже, что вы с ним росли в одном квартале. Он сказал, что тебя призвали в армию, а потом в джунглях прихлопнули вьетконговцы. Наверное, тебе будет неудобно перед Диджем?
— Этот тип — член Организации?
— Нет! Ноль без палочки, голь перекатная!
— Послушай, Фил, — доверительным тоном начал Болан, — я, действительно, не Фрэнк Ламбретта.
— Да, у меня уже возникло такое подозрение. Что ты собираешься делать с этим Авина?
— Сейчас он у меня в штаны наложит, — мрачно буркнул Счастливчик. — Пойдем, посмотрим, каким цветом.
Карл Лайонс нервничал. Он метался по кабинету, временами бросая на Гарольда Броньолу яростные взгляды.
— Сообщить об этом Болану — все равно, что поджечь бикфордов шнур под ящиком с динамитом! — воскликнул он, наконец. — Кто-то подкупил судебного следователя, это ясно, как божий день! Следствие должно было установить убийство.
— Знаю, знаю, — спокойно ответил Броньола. — Но не забывайте, что еще два года тому назад имя Лу Пена не было так хорошо известно. Нет никаких оснований полагать, что тот Лу Пена, который управлял катером, был тем самым грозным Лу Пена тридцатых годов.
— Но, черт побери! — Маленькая яхта имеет приоритет над катером! Так записано в правилах судовождения. Окружной прокурор должен был возбудить уголовное дело! Пена развалил яхту надвое, задержался на месте преступления, чтобы убедиться в смерти экипажа и спрятать концы в воду. После этого он заявил о несчастном случае, и в результате, ко всеобщему удовлетворению, вышел сухим из воды. Это не правосудие, и мне плевать на обстоятельства. Возьмите, к примеру…
Броньола тщетно пытался успокоить разгневанного полицейского.
— В течение двух лет никто не имел доступа к этому делу. Собственно говоря, сегодняшний день тоже не исключение. Если бы я не обратил внимания на фамилию Д'Агоста, вы бы так и не установили мотивы убийства.
Мне нужно связаться с Боланом. У меня какое-то дурное предчувствие. Он сейчас находится в настоящем гадюшнике, и ему пригодится любая наша помощь. Вы хоть отдаете себе отчет, что до сих пор у нас еще никогда не было осведомителя «изнутри» мафии?
— И это вы говорите мне? — иронично спросил Броньола.
— Ладно, — отрезал Лайонс, — не будем себя обманывать: речь идет о жизни нашего человека. Болан дал нам этот телефонный номер. Предлагаю воспользоваться им.
Броньола неодобрительно нахмурился:
— Решайте сами. Звоните, если чувствуете в этом крайнюю необходимость, но не требуйте от меня одобрения ваших действий.
Лайонс развернул клочок бумаги с записанным на нем номером. Эта бумажка была когда-то частью того конверта, который Болан передал во время их последней встречи, когда его знали только как Пойнтера.
Над цифрами стремительным почерком было написано: «звонить только в экстренном случае», под номером значилось: Ламбретта. Телефон был местный, в Палм-Спрингс.
— Хотелось бы мне знать, где установлен этот аппарат, — пробормотал Лайонс.
— Думаю, вы никогда этого не узнаете, если не позвоните.
— Я мог бы установить адрес абонента через службу связи.
— Да, но при этом вы потеряете много времени.
— Вы правы, — вздохнул Лайонс.
Он нерешительно посмотрел на телефон, потом протянул руку, снял трубку и попросил переключить его на внешнюю линию. Сержант начал было набирать номер, но вдруг резко бросил трубку на рычаги.
— Черт бы вас побрал! Интрига — не моя стихия.
Болан и Мараско в хорошем настроении вошли в кабинет капо. Мараско остался стоять у двери. Болан приветливо махнул Диджордже рукой и опустился в мягкое кожаное кресло.
— Я не против отдыха, — проворчал Диджордже, — но это не значит, что ты должен был проваляться в постели весь день.
В кабинете, кроме Диджордже, находились еще двое. Одного из них Болан видел раньше. Он подумал, что это, видимо, и есть Виктор Поппи. Второго Мак узнал по описанию Андреа. Болан долго не сводил с него изучающий взгляд. Повисла гнетущая тишина…