Боевой амулет
Шрифт:
Когда Ахмед подыхал от голода, люди Масуда отправили мальчишку в ущелье. Там ему вручили плетеную корзину, молоток, кусок лепешки и керосиновую лампу. С этим набором вещей Ахмеду приказали отправляться в извилистую штольню, прорубленную в чреве горы. В сыром мраке он должен был добывать лазурит.
Этот полудрагоценный камень с оттенками от голубого до зеленовато-бирюзового издревле считался на Востоке магическим. Его вставляли в перстни, делали из него четки для молитв и другие украшения. Западные модницы также не брезговали украшать себя ювелирными изделиями
Пандшер был напичкан лазуритом, как хороший бисквит изюмом. Только вот выколупывать его из скальной породы приходилось с большим трудом. Ахмед вкалывал по шестнадцать часов в сутки за лепешку из проса и лохмотья, которые сложно было назвать одеждой. Через несколько лет каторжной работы он решил убежать.
Прихватив суточную выработку драгоценного камня, Ахмед покинул штольню. Стараясь обмануть охранников, он не стал спускаться в долину, а направился в горы. Он знал, что его будут искать, и если найдут, то подвергнут жестокому наказанию.
Обычно за такие преступления вора до смерти колотили палками. Но могли придумать смерть и похуже.
Ахмед не хотел такой участи. Он был готов переметнуться на сторону талибов. Но судьба распорядилась иначе.
В горах паренька подобрала банда Надира. Это сообщество никому не подчиняющихся людей на свой манер пыталось выжить. Правда, делали это они за счет других, промышляя убийством, разбоем и грабежами. Парню хотелось жить, а судьба выбора не оставляла.
В банде Ахмед прижился, стал вроде адъютанта при главаре. О возвращении к мирной жизни он и не помышлял, успев позабыть, что такое голод и нищета. Ахмед научился убивать. Он быстро забывал о жертвах своих преступлений. Но потом цепь удач прервалась.
Банда позарилась на караван с оружием. Этот кусок оказался ей не по зубам. В результате столкновения с людьми Северного альянса отряд был рассеян, а большинство бандитов попало в плен.
– Остальное вы знаете, – всякий раз завершал свой рассказ Ахмед, прибившийся к спецназовцам.
Когда команде Бойцова пришла пора отправляться домой, спасенный появился возле вертолетной площадки.
Ахмед долго стоял на краю утрамбованного пыльного поля и смотрел, приложив ладонь ко лбу, на винтокрылые машины. Спецназовцы спешно грузили в «вертушки» казенное имущество и опечатанные ящики с документами.
Бойцов наблюдал за погрузкой, перекуривая с афганским охранником. Охрана уже привыкла к другу русских, но, зная прошлое Ахмеда, злобно косилась на парня. Сегодня охранники делали вид, что не замечают его.
Поманив парня к себе и подождав, пока тот подбежит, капитан сказал:
– Валил бы ты отсюда, Ахмед. Мы улетим, а тебе глотку подрежут.
Афганец с чисто восточным спокойствием подтвердил:
– Подрежут.
В его глазах-маслинах отразилось высокое небо, в лазурные глубины которого через несколько минут должны были нырнуть «вертушки».
Бросив окурок, Бойцов затоптал его рифленой подошвой берцовки:
– Вот и не искушай судьбу. Уходи, пока мы здесь. При мне тебя убивать не станут.
Коричневое лицо парня казалось вылепленным из обожженной в гончарной печи глины.
– На все воля Аллаха, – тихо ответил Ахмед.
Капитан приобнял парня за плечи и, легонько подтолкнув, повел к краю площадки. По пути он сказал:
– А у нас говорят, что на Бога надейся, а сам не плошай.
Ахмед остановился, заглянул капитану в глаза и вдруг с неожиданной горячностью произнес:
– Возьми меня с собой.
– Нельзя! – почти с ребячьим испугом воскликнул Бойцов, подумавший, что афганец снова может кинуться в ноги, начать валяться в пыли и устраивать прочие неприятные сцены.
Но Ахмед повел себя на удивление спокойно. Он зашагал к краю поля и, уже не глядя на капитана спецназовцев, произнес то ли с упрямством фанатика, то ли с уверенностью провидца:
– Понимаю. В твоей стране мне делать нечего. Но мы еще когда-нибудь встретимся. Я знаю, обязательно встретимся.
Ничего более не добавляя, Ахмед исчез в зарослях чахлого кустарника, окружавшего вертолетную площадку со всех сторон.
Бойцов, удивленный этими словами, долго смотрел в сплетение ветвей кустарника, похожих на ажурную решетку восточного дворца.
К заброшенному поселку в зажатой горами долине группа спецназовцев вышла через неделю. Именно столько длилось преследование отряда Фейсала. В том, что эта банда кружит где-то здесь, сомнений не оставалось.
Пограничники сообщали, что попыток прорыва не было. В южном направлении, там, где расстилались предгорные равнины, ситуацию плотно контролировали американцы и их союзники из Северного альянса. Фейсал вместе со своими людьми и драгоценным пленником там тоже не появлялся. Он затаился в горах, уполз, словно червь, вместе со своим выводком в сумрачные пещеры и оттуда наблюдал за действиями охотников.
Последнее Бойцов чувствовал тем пресловутым шестым чувством, которое присуще только настоящим профессионалам. Это же чувство подсказывало, что Фейсал знает об организованном преследовании, хотя никаких конкретных данных, даже намека, ни у командования, ни у самого капитана Бойцова не было.
Но скоро казавшиеся безлюдными горы ожили.
Не просто ожили, а полыхнули огнем неожиданных яростных стычек, загрохотали эхом выстрелов, наполнились криками умирающих людей.
Операция «Странник» приняла неожиданный оборот.
События развивались следующим образом: сначала командиры обеих групп, ждавших Фейсала на перевалах, сообщили о боестолкновении неизвестных группировок. Бой произошел в долине, расположенной на равном удалении от обоих перевалов. Кто кого мочил в долине, было неясно.
Представители Северного альянса, занятые в игре, где ставки очень велики, авторитетно заявили, что их отряды в указанном квадрате отсутствуют и что все их силы стянуты к Кабулу и Кандагару.
Командование, явно по приказу «сверху», отдало указание группам Клеста и Шпоры оставить перевалы, спуститься в долину и прочесать местность.