Боевой эксперимент
Шрифт:
– А его, что, не вызвали?!
Капитан вроде как и удивился… Но подчиненного шпынять не собирался. На корабле капитан – главный. Он, и только он принимает все решения. Он же и несет за них ответственность. Так что шифровальщик доложил своему командиру, тот – дальше по команде. И так до того, кто на корабле, в море – первый после бога. А вот командир группы спецназа для них – никто. И сам спецназ – приданное подразделение.
– Никак нет! – доложил начальник секретки. – Ждал вас…
– Ну, дождался, – усмехнулся капитан, – и
Капитан-лейтенант молча ждал продолжения. Шутку командира он не оценил.
– Ладно! – махнул рукой капитан. – Звони Костромину!
Командир группы, кап-три Костромин – для своих Кострома – втиснулся в ту же комнатушку третьим, со своим ноутбуком. Или прибором, очень на него похожим. Повертел в руках лазерный диск, на который была «забита» шифровка, тяжело вздохнул и тусклым голосом сказал:
– Попрошу всех покинуть помещение…
Начальник секретной части вопросительно взглянул на капитана. Тот в ответ лишь плечами пожал и сказал:
– А что тут поделаешь? Пошли…
Кострома возился довольно долго. Потом вышел из тесной клетушки шифровальщика. Лицо озабоченное, суровое, черты заострились.
– Товарищ капитан первого ранга, вы уже ознакомились со своей частью шифрограммы? – спросил он.
– Ознакомился, – признался капитан.
А чего там, собственно, знакомиться?.. Только несколько общих фраз, основной смысл которых можно уложить в одно слово: «Обеспечить…» Операцию проводит не флот, а разведка. То есть не капитан БПЛ, а приданное подразделение. На капитана и его людей, вместе с кораблем, возлагается обеспечение этой операции.
– Тогда… – Кострома на мгновение задумался. – Есть необходимость поработать с картой. Мне и вам.
– Пойдемте ко мне, – решил капитан.
В каюте капитана Костромин раскрыл свой ноутбук, пощелкал мышью, глядя то на экран своего аппарата, то на развернутую капитаном карту. Убедившись, что все сделано правильно, коснулся кончиком карандаша точки на африканском побережье:
– Через трое суток мне и моим людям надо быть здесь.
Не «можно» и не «хорошо бы», а – «надо». И все. Хоть ты тресни. И возразить ему капитан ничего не мог. Главный штаб подтвердил полномочия Костромы.
– Как будете высаживаться?
– Я думаю, лучше всего «вертушкой»… Если, конечно, погодные условия позволят. Как прогноз?
Командир группы вопросительно взглянул на капитана. Тот кивнул – нормально. Только уточнил на всякий случай:
– Сколько человек пойдет?
Всего на борту было двенадцать разведчиков.
– Десять человек, – на ходу решил Костромин. – Этого количества хватит. Десантироваться будем по фалам, без парашютов и без посадки; «вертушка» сразу же вернется назад, на борт. Потом, по завершении операции, нас снимет. Тоже беспосадочным способом. Пусть экипаж будет к этому готов…
– Сколько времени займет операция?
– Думаю, не больше суток. В любом случае мы выйдем на связь и дадим координаты точки выхода.
– Тогда так…
Дальше уже пошло обсуждение, где будет находиться корабль, определился сектор побережья, в котором должна быть та самая «точка выхода». Ну, и другие технические детали. Вроде бы и недолго говорили, однако закончили только к утру.
– Вроде все… – наконец-то решил Костромин. – Сколько времени займет переход?
Капитан, на глазок прикинув расстояние, сказал:
– Должны уложиться в двое суток.
– Вот и хорошо, – кивнул командир группы. – Значит, по времени у нас есть фора. – Закрыл ноутбук, взял его под мышку. – Ладно… Пойду со своими парнями заниматься.
Эти трое суток, что остались до высадки, Кострома и его люди будут до рези в глазах изучать полученные командиром группы фото и видео, схему объекта, тщательнейшим образом планируя каждый свой шаг, каждое движение во время штурма. Война – это не героический порыв, не бросок в атаку очертя голову, по принципу: «Или грудь в крестах, или голова в кустах». Война профессионалов – тяжелый и нудный труд. Никакого тебе героизма – сплошная канцелярщина, и никуда от нее не денешься… Если, конечно, хочешь и сам вернуться, и людей сохранить. А разведка… На то она и разведка, чтобы возвращаться.
– Хорошо, – согласился капитан.
После того как спецназовец ушел к себе, капитан опять разделся и направился в маленькую тесную душевую. Ему нужно было на мостик, отдать необходимые распоряжения. Но только сначала – побриться, умыться, вообще, привести себя в порядок. Он – капитан. На него смотрит весь экипаж. И появляться перед личным составом небритым, немытым и, упаси боже, неглаженым он просто не имеет права. И никакие чрезвычайные обстоятельства не могут служить оправданием.
2
Шурик, несостоявшийся строитель, а ныне внештатный старшина команды Монка, ввалился в административный модуль. Пробежал по коридору к офису начальника базы. Вид у аборигена был озабоченный и деловитый, в руках – пластиковый планшет, на котором развевались несколько листов бумаги. Ворвался в небольшую приемную, где сидел один из клерков, выступавший в роли помощника начальника базы.
– Где Том? – с ходу, на плохом английском спросил Шурик.
Клерк пренебрежительно оглядел негра с головы до ног, потом процедил сквозь зубы:
– Для тебя, макака, не Том, а мистер Грисуолд. Тебя, как я посмотрю, совсем уже твои русские друзья разбаловали. Завели себе ручную мартышку – и веселятся.
– Ты тут еще хрюкать будешь, свинья! – оскалив в дебильно-радостной улыбке белоснежные зубы, сказал по-русски Шурик. – Почаще на себя в зеркало смотри, страшилище лесное!
– Что ты там лопочешь, обезьяна? – Клерк не понял из сказанного ни единого слова, что, впрочем, было неудивительно. – Говори по-английски!