Боевой Космос

Тарасенко Вадим

– А-а-а, – инкубатор с крохотной жизнью огласился тоненьким детским плачем. Человеческий плод превратился в младенца. Первый акт симфонии жизни был сыгран. Но это был лишь первый акт…

О'Кнопп Ворос рос слабеньким, вечно плачущим ребенком, постоянно требовавшим к себе внимание, которое ему и доставалось в избытке. Сонм обычных и электронных нянь постоянно толпился у его кроватки. А кто там остается без глаза при семи няньках? Правда эта мудрость была сформулирована за сотни тысяч световых лет от маленького, капризного Кноппа. У воинственной, высокотехнологичной цивилизации кроков в ходу была другая пословица: «Много командиров – звездолету

не летать». Но суть оставалась та же – опекаемый со всех сторон отпрыск Воросов рос капризным, раздражительным от избыточного внимания мальчиком.

Других детей, пройдя такой ад, А' Велла Ворос отказалась иметь наотрез. Да и муж ее, О'Ларри, не настаивал, всецело отдавшись строительству своей партийной карьеры. Через двадцать лет он стал старшим советником могучей партии «Справедливость и порядок», а главное, правой рукой человека, реально претендующим на президентский пост. А' Велла стала добропорядочной домохозяйкой, скрашивающей скуку будней необременительным участием во всевозможных попечительных фондах. А их сын, О'Кнопп Ворос, стал законченным эгоистом, стремящийся в жизни лишь к получению всевозможных удовольствий и знающий, как это сделать. Поэтому младшего Вороса можно было чаще увидеть во всевозможных клубах, чем в университетских аудиториях, где его пытались научить профессии финансиста.

И мать, и отец сначала было пытались поставить сына на здравый жизненный путь, но потом махнули рукой, щадя свою энергию и нервы. Проще было купить единственному чаду хорошую квартиру и ежемесячно снабжать суммой, достаточной для того, чтобы оно несколько раз в неделю звонило им по телефону и сообщало, что у него все в порядке, дежурно перед этим спросив о том же.

«Ну ничего, когда я вместо Харка стану председателем партии, я за тебя возьмусь. У лидера такой известной партии должен быть сын, за которого, по крайней мере, не было бы стыдно», – мужчина уже видел сына, стоящего на крыше тридцатиэтажного здания и махающего ему рукой.

Жизнь складывалась просто замечательно. Нет, недаром десять лет назад тогда еще мелкий партийный функционер О'Ларри Ворос согласился на сотрудничество со спецслужбами. Согласился сразу, даже не пытаясь играть оскорбленную невинность. Согласился и не прогадал. За информацию о внутрипартийных делах и планах «Справедливости и порядка» спецслужбы аккуратно продвигали его все выше и выше по иерархической партийной лестнице. Возможные конкуренты на должность, на которую метил Ларри неожиданно писали заявления о выходе из партии или их из нее с позором изгоняли. Или они попадали в такие жизненные обстоятельства, которые ставили не выводимое черное пятно на их репутации. Причины были разные. Одного уличали в коррупции, другого жена уличала в супружеской измене, и это неожиданно становилось достоянием газет. У третьих сын или дочь попадали в такие переделки, что человеку хватало времени лишь на то, чтобы уберечь любимое чадо от позора или тюрьмы. Последний конкурент на должность старшего советника партии «Справедливость и порядок» – пост, считающийся третьим после председателя партии и его первого заместителя, просто умер от сердечного приступа на рабочем месте. Бывает.

Правда путь к вожделенному креслу председателя партии «Справедливость и порядок» преграждал О' Кронни Висту – первый заместитель Харка. Но курировавший Ларри сотрудник управления государственной безопасности, и не просто сотрудник, а первый заместитель самого Сарба, генерал первой категории О' Тонни Кропи ему лично пообещал, что с этим, как

всегда, проблем не будет. Висту привяжут к делу Харка. Логично. Кому, как ни его первому заму было знать о его планах. Так что через пару месяцев, он, О'Ларри Ворос будет председателем партии «Справедливость и порядок»!

И эта мысль была настолько замечательна, что Ларри громко, во весь голос запел:

И наши звездолеты входят в гипер роем

Чтобы перед врагом предстать несокрушимым строем

И сердце бьет в груди победным боем

И Парма светит вслед доблестным героям

– Давай, быстро залазь, у меня времени в обрез, – крикнул он сыну, виртуозно посадив свой флайер в полутора метрах от него.

«И наши звездолеты входят в гипер роем, чтобы перед врагом предстать несокрушимым строем».

Флайер О'Ларри Вороса, круто задрав нос, казалось пер прямо на сияющую над ним Парму.

«И сердце бьет в груди победным боем, и Парма светит вслед доблестным героям».

Резкая, жгучая боль охватила сразу все тело.

«Ничего себе Парма дает….», – подумал Ларри Ворос в свои завершающие мгновения жизни, когда мозг обрабатывал последние сигналы, поступившие от уже несуществующего, испепеленного, разорванного на сотни кусков тела.

– Первый, я второй. Объект подобрал человека со здания в районе второго округа и быстро набирает высоту. Явно спешит.

Майор госбезопасности Пирк на мгновение задумался. Где-то в глубине мозга царапнула мысль, нет, даже не мысль, предчувствие, а точнее тень предчувствия, что тут что-то не так. Но задание было предельно лаконичным – сразу, после того как объект возьмет на борт другого человека, флайер с объектом уничтожить.

– Задействуйте первый вариант операции.

– Есть задействовать первый вариант операции.

В чистом, ни облачка, залитым яркими лучами Пармы, небе на несколько секунд вспыхнула еще одна звезда. До земли докатился приглушенный хлопок взрыва. Люди из технической бригады, еще минуту назад выслушивающие упреки от невысокого молодого человека, одетого в модный красно-коричневый комбинезон, изумленно смотрели на быстро теряющий блеск огненный шар в двухстах метрах от них.

– Куррни, позвони в диспетчерскую. Выясни, какая сумма за ремонт заранее была заплачена в договоре на техническое обслуживание у этого парня, – старший техник кивнул на падающие вниз обломки флайера. – А то отремонтируем, а денежки тю-тю, сгорели.

О'Кнопп Зирк нетерпеливо глянул на часы. Этот Ворос уже опаздывал на целых двадцать минут!

«Ох уж эти партийные деятели. Привыкли, что им никуда не надо спешить и за опоздание их никто наказывать не будет. Все, еще десять минут жду и ухожу. В конце концов, кому запись больше нужна, мне или им?» – мужчина вскочил с кресла и нервно заходил по смотровой площадке, расположенной на двадцать пятом этаже здания.

Отсюда открывался великолепный вид – впереди, почти до самого горизонта раскинулась почти девственная природа одного из парков. Неширокая река пересекала его по диагонали, утопая в высокой траве, а затем, рассекая лес, состоящий из исполинских, в тридцать этажей деревьев, уходила за горизонт. Точнее, уходила за маячащие на горизонте небоскребы – там начинался очередной городской округ. И там по всей планете. Огромные пятна мегаполисов были окружены широкими, в несколько десятков километров поясами парков.