Боевой устав Гоблина

Косинцев Вадим

Мы выполнили приказ – я с огромным энтузиазмом, Зак совсем без охоты. Окончательно взбешенный и расстроенный тысячник Боксугр, ссылаясь на то, что у него прихватило живот, попросил разрешения удалиться. Шаман не возражал.

– Теперь наденьте ее, – сказал он, когда обмен состоялся. – Я хочу посмотреть, как вы будете выглядеть завтра.

Живо избавившись от своего потного и грязного комбинезона, я натянул вещи, снятые с Игорехи. Он был чуточку худее и повыше меня, мысы его ботинок были очень неудобно стоптаны к внутренней стороне, но какое это имело значение? В целом я выглядел замечательно.

Орк

переодевался с каменным выражением лица. С тем же выражением выслушал маршальские восторги по поводу моего бравого вида и скупое «тоже неплохо» в собственный адрес. Было заметно, что Зак смертельно обижен.

– Я удовлетворен, – подвел итог Шаман. – Если будете уверенно держаться, ни один шакал-киафу не отличит вас от настоящих «небесных повязок». Идите отдыхать. Десятник! – Он навел палец на Зийлу. – Обеспечишь им ужин и приличные условия сна. Пусть проведут ночь, как положено мужчинам перед боем.

Зийла медленно кивнула, влюбленно глядя на меня.

– В этой одежде ты такой сексуальный, такой мужественный, – прошептала она, когда мы покинули штабной угол. И добавила в полном соответствии с классической женской логикой: – Мне прямо не терпится сорвать ее с тебя.

– Предупреждаю, я буду отчаянно сопротивляться!

– Сильно на это рассчитываю. Кстати, пока вы там прохлаждались под забором, я времени не теряла. – Зийла похлопала по нагрудному кармашку, и там волнующе захрустели пластиковые упаковки – очевидно, с чехлами для крепких бананов. Карман зримо оттопыривался. – Ты уж извини, пришлось позаимствовать у тебя деньжат, а то эти штуки в наших краях чудо как дороги. И вообще, без денег тебе будет лучше, от них одни только соблазны и болезни. Верно, человечек?

– Ну да… Так вот на что пошли мои кровные тридцать девять метикалов! – Я скрипнул зубами. – Это был лучший способ их потратить. Мой десятник, по-моему, здесь слишком много зрителей. А мне бы хотелось сразиться с тобою один на один.

– Не беспокойся, рядовой. По данным разведки, соседний дом абсолютно пуст. Крыша у него дырявая, но окна заколочены, а дверь крепкая и запирается изнутри. Там никто не помешает мне уложить тебя на лопатки.

– Меня? На лопатки? У тебя большое самомнение, мой десятник.

– Гм, ты говоришь загадками. Какое-то незнакомое слово приплел. К твоему сведению, у меня все вполне аккуратное. Зато, надеюсь, у тебя обнаружится что-нибудь большое, рядовой.

– Не сомневайся.

– Слушайте, хватит, а! – взвыл Зак, который, как выяснилось, шагал рядом и был свидетелем всей нашей беседы. – Замучили уже со своими намеками. Хотите потрахаться, так идите и сделайте это. Нечего надо мной издеваться. У меня и так плохой день.

Я смутился.

– Кажется, Зак прав. Мы теряем драгоценное время.

– Точно. Но, как приказал Хуру-Гезонс, я должна сначала найти уютный уголок, где Зак может спокойно поспать.

– И пожрать мне тоже надо, – капризно добавил Маггут. – Крокодильи яйца давно переварились. В желудке пусто, словно в том месте, где у кое-кого должна быть совесть.

– Ладно, – сказала Зийла. – Кончай ныть. Пошли на второй этаж. Там есть отдельная комнатка, маленькая, но с дверью и топчаном. Вообще-то для себя берегла,

но тебе, так и быть, уступлю. Только сначала завернем к десятнику Цаво, возьмем у него консервов.

* * *

Комнатка в самом деле оказалась приличной. Конечно, по меркам армии бродяг. Стены почти не облупились, пол был пыльный, но без дыр, широкое окно затягивала абсолютно целая противомоскитная сетка. Сохранилась даже дверь, висящая на одной петле. Топчан, хоть и пошатывался, вполне мог выдержать вес взрослого орка. Если он не станет сильно ворочаться. На подоконнике стоял эльфийский ночник. Светлячки светили еле-еле.

Зак для порядка посетовал на недостаток комфорта, однако на лежанку плюхнулся с видимым удовольствием. А стоило нам удалиться, орк вытащил из-за пазухи украденное в кухне «Крокодильих яиц» бренди, распечатал банку консервированных бобов и приготовился славно провести вечер.

Будущее блаженство несколько омрачала перспектива перелицовки трофейного обмундирования. Все-таки вытачки на груди кителя выглядели чересчур глупо, а шорты следовало хоть на пару дюймов заузить. Но орк рассудил, что глоток-другой спиртного поможет ему справиться с каторжным трудом без чрезмерного насилия над собой.

Глоток-другой каким-то непостижимым образом обернулся получасовым возлиянием, в результате которого бутылка опустела, а душа Зака наполнилась странным чувством. В нем сплавились умиротворение от хорошей выпивки и закуски с завистью к везучему напарнику. Обида на Черного Шамана, посчитавшего меня главной надеждой таха, – с гордостью, что именно его, Зака, выбрали носителем магической «метки верности». Но главенствовала над всем глухая злость на идиота, который притащил вместо нормального мужского комбинезона эту большеразмерную дрянь. Маггут с отвращением посмотрел на злосчастную форму. В тусклом свете ночника она представлялась ему кучей слоновьих экскрементов.

Желание что-либо перешивать совершенно испарилось, зато возникло огромное искушение разыскать Кваквасу и начистить ему рыло. Орк так распалил себя, что уже едва сдерживался, чтобы не двинуть на поиски прохвоста. Тормозом служило воспоминание о том, что драки в ОАТ сурово наказываются. Его и так оштрафовали сегодня на приличную сумму. Между прочим, абсолютно несправедливо.

«Так, может, лучше набить морду Боксугру? – размышлял Зак. – Ведь идея со штрафом принадлежала именно ему. Хотя нет. За насилие над тысячником могут, пожалуй, и расстрелять. Эх, кругом одни разочарования». Диверсант вновь пригорюнился и с тайной надеждой встряхнул бутылку. Увы, ни капли.

В этот момент какой-то гоблин просунул голову в дверь.

– Здесь Зак Маггут?

– Ну, здесь. Чего надо?

– Разговор имеется.

Посетитель, не дожидаясь разрешения войти, юркнул в комнату.

Зак присмотрелся – и удовлетворенный рык завибрировал в солдатском горле. Наглецом, что потревожил его покой, оказался Квакваса.

«Вот ведь как чудесно получается, – подумал диверсант, поднимаясь с раскладушки и раскрывая навстречу Кваквасе обманчиво дружеские объятия. – Отделаю его здесь втихаря и вышвырну в окно. Пусть потом доказывает, что не сам с крыши свалился. Если шею не сломает».