Боевой жрец
Шрифт:
– И мы плавно приходим к главному. Чем же вызван этот странный интерес к моей скромной персоне?
– Ответ на этот вопрос прост и сложен одновременно.
– Даригер потеребил мочку уха, сцепил руки за спиной и прошелся по поляне. Я терпеливо ждал.
– Твои приступы, они очень странные. Я изучаю Синдром Крэма с самого начала, все четыре года, но ничего подобного никогда не видел. То, что всех больных поместили в капсулы полного погружения, дало нам уйму новых данных. Обрадует тебя это или нет, но твой случай уникален.
– И чем же?
– Во-первых, у тебя очень частые приступы. Это мы знали и раньше. Но когда
– Вот это я прекрасно помню! Знаете, док, это очень неприятная штука, когда в место твоего обитания пускают газ, пусть и усыпляющий.
– Это газ бесцветен, не имеет запаха и совершенно безвреден. Или ты предпочитаешь полицейские парализаторы?
– сардонически поинтересовался он.
Похоже, обстоятельства моего задержания ему прекрасно известны. Нет, но полицейский спецназ сам виноват! Что с того, что я не пришел добровольно, когда об несколько дней трындели по всем каналам, сети, и индивидуально обзванивали всех ветеранов. У меня отпуск был! Отпуск на лоне природы, вдали от цивилизации. И персональный коммуникатор я выключил. Ночь, темно. Спишь ты себе спокойно возле костра, и тут тебе на голову сыплются люди в темной униформе. Ну да, виноват, приложил одного спеца, а другого в костер бросил. Что поделаешь, рефлекс. Зачем же сразу бить из парализатора! У меня, между прочим, голова после него три дня болела! И еще, почему-то, ребра...
– Это во-первых, а что во-вторых?
– А во-вторых, у нас, а вернее у тебя, случаются очень кратковременные приступы. Иногда вообще всего в несколько секунд. Это просто феноменально! Мне интересно, что ты при этом чувствуешь? Как это вообще происходит?
– Док, кто из нас док? Я понятия не имею, как и почему это происходит. Обычно это связано с воспоминаниями о войне или сильным стрессом. Но это, насколько мне известно, вы уже знаете.
– Да, это не ново. У шестидесяти трех процентов срывы случаются именно в стрессовых ситуациях, - подтвердил он.
– Что-то еще?
– Да не знаю я. Само все как-то происходит. Док, а зачем нас вообще заперли в капсулы?
– спросил я о наболевшем.
– Если наши приступы научились считывать, то ведь можно придумать что-то иное.
В ответ он лишь грустно усмехнулся и похлопал меня по плечу.
– Предполагается, что подобное считывание возможно только в капсулах полного погружения.
– Почему?
– Посмотри на окружающий мир. Он фактически неотличим от реального. Мухи летают, птицы питаются этими мухами. В травке копошатся насекомые, а в земле - черви. Ты только представь, какие вычислительные мощности для этого задействованы.
– Серьезные, - пожал плечами я.
– Серьезные? Ха! Скорее невозможные!
– Но все это уже есть. Значит они не такие невозможные!
– Потому что главные вычислительные мощности не в дата-центрах и искинах. Они вот здесь, - он выразительно постучал костяшками пальцев по голове.
– То есть?
– Совокупность сознаний подключенных к виртуальности людей, вот что порождает вычислительные мощности способные создать нечто подобное, - он обвел руками, окружающее пространство.
– Открою тебе небольшую тайну. Хотя, это не то чтобы тайна, просто об этом не любят распространяться. Далеко не все полученные в результате этого объединения
Меня передернуло.
– Не самая приятная перспектива.
– Боишься, что мировая элита, жидомассоны, корпораты, нужное подчеркнуть, принудительно запихают в капсулы большую часть человечества, чтобы получить эти самые сверхмощности?
– понимающе хмыкнул Даригер.
– Расслабься, мы и сейчас неспособны полностью загрузить уже то, что имеем. Иначе весь этот прекрасный мир был бы куда менее детализирован. Да и не надо никого, кроме преступников и больных вроде тебя, принудительно подключать. Нравится кому-то это или нет, жизнь человечества постепенно перекочевывает в виртуальность. Здесь работают, учатся, общаются, отдыхают. Одни называют это деградацией. Появился даже такой термин - завиртуаливание. И движение реальщиков, отрицающее любую форму взаимодействия с виртуальностью. Другие - новым этапом развития нашей цивилизации. Кто прав, покажет время.
Если его слова меня и успокоили, то ненамного.
– А это не опасно, так загружать наши мозги?
– подражая ему, я постучал костяшками по голове.
Он отрицательно покрутил головой.
– Технология совершенно безопасна. Более того, в ряде случаев наблюдается улучшение работы мозга. Благодаря виртуальности, человечество почти победило все формы нейродегенеративных заболеваний. Причем улучшения происходят не только в момент нахождения в виртуальности, но и вне ее. Альцгеймер, болезнь Пика - мы начинаем забывать эти страшные диагнозы. Да что говорить! Вспомни, кем ты там себя еще недавно мнил? Наполеоном? Цезарем? Или всеми сразу?
– Зато нам втроем было не так скучно, - парировал я. Хотя, должен признать, быть самим собой гораздо приятней, чем вышеперечисленными историческими персонами.
– И все же, я отдал бы все, чтобы оказаться в реальном мире. Развлекаться, или даже работать в виртуальной реальности - это ладно. Но я не хочу в ней жить!
– Хотел бы я тебя обнадежить, но не стану, - вздохнул Даригер.
– Если проекты вашего контроля в реальном мире и рассматривались, то мне о них ничего неизвестно. Впрочем, я могу для тебя поискать информацию по своим каналам. Наш Центр не единственный, их по планете разбросано несколько десятков. До принятия проекта вашего подключения к виртуальности многие из них работали над своими программами адаптации ветеранов с синдромом Крэма. Замечу только, чтобы не дарить лишних надежд, раз я ничего об этих программах не слышал, то сильно они не преуспели.
– Спасибо, док, - искренне поблагодарил я.
– Я верю, что для нас возможен иной выход.
– Так ты позволишь мне наблюдать за тобой в игре?
– Да не вопрос. Считайте, позиция штатного мага моей группы зарезервирована за вами.
– Вот и хорошо, - кивнул он.
– Кстати, на счет группы. Ты вторую часть Проклятия Аванакса сделал? И задание на освящение оружия получил?
– Да, - не стал отрицать я.
– Аналогично. Тут у нас по пути одна из таких точек освящения. Заглянем?