Боевые действия на Космете во время агрессии НАТО на Югославию

Валецкий Олег Витальевич

Мы же, возвратившись в первый дом, выпили воды и перекусили хлебом, вынесенным местными женщинами. Нас встретившей женщины мы уже не нашли, видимо та побежала предупреждать своих в лесу. Делать нам было уже нечего, и я, присев отдохнуть у дерева, поднял голову и вдруг увидел сидение на ветках, к которому вела лестница, но не с земли, а с нижней толстой ветки. Отсюда хорошо просматривались позиции танкового батальона, но, разумеется, никто здесь из шиптар не понимал по сербски даже сказанных мною слов УЧК в другом случае им всем хорошо понятным. Махнув на все это дело рукой, мы пошли назад напрямик, договариваясь о месте будущей засады, дабы попытаться что-то узнать о судьбе товарища наших новых знакомых пропавшего без вести Сергея Стацева из Днепропетровска. А что касается комбата, он нас, естественно, ждать не стал. Впрочем, засады не получилось ибо командование начало "капать на мозги" ребятам из танкового батальона - их комбат жаловался в штабе, что его "русы" вышли из-под контроля, хотя контроль по его понятию был в сидении по домам и несению сторожевой службы. Борьба с шиптарами здесь понималась в избиении кого-нибудь из трех-четырех десятков военно-способных албанцев, которые были размещены как рабочая сила в танковом батальоне, к тому же по соседству с русскими. Возможно комбат в глубине души надеялся, что "русские криминальцы" кого-то из них убьют, , но русским не было никакого желания шиптар трогать, тем более что тут "героев" хватало, в отличии от

боевых ситуаций. Что касается нас, то мы встретили хороший прием у Бояна командира одной из рот танкового батальона,сербского капитана ставшего неформально командиром русских, и до этого уже воевавшего где-то в Краине и Боснии. Главным препятствие в планировавшейся засаде были приборы ночного видения. Комбат и его "пенсионеры" если бы и имели их, то не дали бы, а командование нашей разведроты имея семь таких приборов, по какой-то странной логике не давали их никому, хотя использовалось лишь три и то для стражи(службе на позициях), словно та не могла вестись без них, как и в пехоте. Не помогли просьбы ни наши ни капитана, да и мы сами при выходе на дозор ни разу не могли их получить, а если и получали, то с полузаряженными батарейками. Помню однажды, когда я и Слава опять вдвоем ночью залезли в один отдельностоящий дом в 500 - 600 метрах от наших позиций в одном селе, то сначала один командир взвода выключил свою "Мотороллу", когда мы уже вобрались в дом, хотя я долго трудился перед выходом, объясняя ему и его подчиненным каковы ориентиры и каковы сигналы. Потом у нас закончились батарейки в ПНВ, и вся надежда была на находившиеся рядом минные поля и на мину поставленную на нашем первом этаже, да на какого-то шиптарского пса, почему-то полюбившего нас и ставшего нести вокруг дома стражу. Скорее всего, мы уже тогда так провонялись запахом местных домов, что ничем для него не отличались по запаху от шиптар, которые, кажется копошились в соседних кустах, но так как в полночь у нас разрядились батарейки в ПНВ, то об этом наверняка знать мы не могли. Русские добровольцы из танкового батальона так же вчетвером или впятером вместе со своим капитаном раз зайдя в албанское село два часа не могли из него выйти отбиваясь от полутора десятков шиптар, а все те герои из их батальона, кричавшие о том, что "шиптары - пички" (п...ды по русски), что-то к ним не пришли на помощь, хотя танки батальона были недалеко. Я не склонен преувеличивать боевой дух шиптар, но все же любого противника уважать надо, а самые большие крикуны сидят в штабах и тылах, и в разведку не ходят. Заслуга шиптар была уже в том, что они хоть как-то выдержали югославскую армию и сохранили УЧК. Конечно тактика их была проста: "выстрелил - убегай", что вобщем-то разумно. Но не раз бывало, что они воевали довольно упорно, а это говорит, что среди них все же есть не так уж мало хороших бойцов. Уже то как они передвигались ночью без лишнего шума, перекликиваясь голосами животных, в особенности подражая петухам, при этом не в сотнях, а в десятках метрах от наших позиций, иногда даже без автоматического оружия, должно было бы заставить относиться к ним серьезнее как к армии, а не как к банде разбойников.

Дело здесь не в потерях югославской армии и полиции, как хотели представить западные журналисты и представители УЧК. Потери конечно были. Наша 37 моторизованная бригада, размещенная в области где-то от Србицы до Глоговца, то есть в центральной части Дренице за два с половиной месяца имела приблизительно до полусотни погибших и где-то в два раза больше раненных (все это по официальным данным). Далеко не все потери были от действий УЧК, свою роль играла и авиация НАТО, а также и несчастные случаи и сознательнные саморанения вносили свою лепту.

Вто же время здесь гибли и военнослужащие других частей, по тем или иным причинам оказавшиеся в зоне ответственности бригады, а также из подразделений и частей армии и полиции, временно придаваемые нашей бригаде.

Но, даже если учесть потерю еще максимум двух-трех десятков человек погибшими и вдвое-втрое большее число раненными из состава других частей, все равно цифра никак не могла быть ощутимой для боеготовности 37 бригады, насчитывавшей только на Дренице до 4 - 5 тысяч человек, и при этом имевшей еще несколько сот человек в Рашке большинство из которых вообще на Космете не побывало. Речь идет о бригаде направленной в самый центр албанского сопротивления и поэтому провозглашенной после войны одной из трех лучших бригад по результатам боевых действий на Космете. Лишь она из этих трех бригад находилась во внутренних районах Космета, тогда как две другие бригады находились на границе. Следовательно, именно 37 бригада имела наибольшую интенсивность боевых действий противопартизанского характера, и именно она играла одну из наиважнейших ролей в борьбе с УЧК. В этой борьбе югославские силы стратегически вели наступательные действия, тогда как УЧК оборонялась, хотя на тактическом плане была часто обратная ситуация. Югославские армия и полиция должны были лишить УЧК всякой подпоры, тогда как УЧК думала не столько о нанесении урона противнику, сколько стремилась сохранить себя саму и вела боевые действия либо обороняясь при операциях "чищения"(зачисток) югославских сил, либо нападая отдельные, небольшие группы югославских военных или полицейских, как правило при передвижении их автосредствами. Вела УЧК так-же снайперские действия и использовала противотанковые и противопехотные мины. Возможно конечно у иных военных и политиков на эту войну был иной взгляд, но как правило этот взгляд исходил в лучшем случае из Приштины. В Приштине же, как и в ряде более менее крупных населенных пунктах сохранялся довольно устойчивый мир. Здесь большинство известных сербам стороников УЧК, либо сбежали, либо были арестованы, либо были сразу ликвидированы югославскими органами безопасности или подконтрольными тем иррегулярными группами, а остальные скрывались по квартирам своих родственников или друзей. Значительная часть албанцев из Приштины, подобно многим своим сонародцам из всего Космета была автомобильным или железнодорожным транспортом отправлена до границы с Македонией или Албанией откуда они отправлялись на другую сторону границы и затем размещались западными миротворцами по лагерям беженцев. Впрочем какая-то часть по неведомым причинам югославской властью видимо любящей половинчатость во всем даже в этнических чистках, была возвращена домой и так как их дома и квартиры были к тому времени не только ограблены, но и нередко сожжены они размещаясь у соседей и родственников были озлоблены на всех сербов и всегда были готовы помочь УЧК и словом и делом.

Были случаи и вооруженных нападений со стороны казалось бы очевидно гражданских лиц, как например в Косовской Митровице, где раз был пойман несовершеннолетний (лет 15-16) снайпер успевший до этого убить и ранить несколько человек. Существовала такая угроза и в Приштине, но все же и албанцы здесь значительной части были более цивилизованные, а и невыгодно было той же УЧК начинать здесь боевые действия ибо это грозило как репрессиями против албанского населения, так и быстрой поимкой бойцов УЧК в городе переполненном полицией, собранной со всей Сербии.

Таким образом в Приштине главным образом шла полицейская работа и армию здесь можно было наблюдать либо в лице подразделений тылового и боевого обеспечения, либо в лице военнослужащих поодиночно или в группах посещавших проездом Приштину служебно или в частных поездках. Одной из причин этого были местные магазины, кафе и рестораны в которых до определенного времени были в употреблении и алкогольные напитки, но после десятка погибших в перестрелках по этим кафе алкоголь был запрещен. Те местные сербы из Приштины, что были мобилизованы в армию были разбросаны по Космету, или состояли в военно-территориальном отряде, охранявшем различные объекты по городу и честно говоря он ни на что другое был не способен. В стотысячной Приштине сербов было двадцать тысяч, но здесь они жили как правило в более менее сербских улицах или микрорайонах и с окружающими Приштину сербскими селами, прежде всего Грачаницей и Косово Поле и представляли собой довольно серьезную силу и вполне могли сами держать под контролем 10 - 15 километровую зону вокруг Приштины. На деле этого не произошло и местные сербы использовались либо в полиции, либо в военно-территориальных отрядах созданных по правилам из военных учебников ЮНА в которых столь много придавали месту борьбе партизан со "швабами", с тем что только данном случае "швабами" были как раз сербы. Однако если настоящие "швабы" во время второй мировой войны создали из немцев фольксдойче Югославии отдельные формирования, в первую очередь 7 горнопехотную дивизию СС "Принц Евгений", пополнив ее хорошими офицерами СС из Германии и использовали ее в борьбе с партизанами совместно с другими местными формированиями на территории Хорватии, созданной Германией и Италией (вооруженные силы усташской НДХ, а также мусульманская 13 дивизия войск "Ханжар") а и в Сербии(вооруженные формирования сербского правительства Недича и русский добровольческий корпус)

и на Косово и Метохии (отряды албанских "балист", а также албанская дивизия войск СС "Скендербег"), то югославским генералам, как сами они неоднократно заявляли никакая помощь "паравойных", то есть нерегулярных формирований была не нужна. Причина была в том, что "Югославское войско" будучи главной наследницей титовской ЮНА получила вместе с командным кадром и партизанские традиции в которые входила и ненависть к четническому движению Дражи Михайловича из времени второй мировой войны. Хотя Дража Михайлович имел над командованием лишь часть четников, да и большинство его бойцов вообще в четнической довоенной организации не состояли четник, для офицеров ЮНА был словом ругательным и поэтому в этой войне югославские генералы да и политики отказались от весьма удачной формы военной организации. Генералы в сущности были типичными бюрократами в своей большей части и видимо полагали, что армия добивается побед если все будут хорошо выбриты, вымуштрованы отучены от вопросов, а заодно и от инициативы. Создание же четнических отрядов, что из местных сербов, что из добровольцев, выходило из схем старой ЮНА, хотя никто на практике еще не доказал, что эти "социалистические" схемы были настолько уж верны, а при этом подобные четнические формирования попахивали сербским национализмом и потому большой потенциал местных сербов остался неиспользованным. Конечно военно-территориальные отряды участвовали в боевых действиях и использовались для борьбы с УЧК. Но использовались они подобно обычной пехоте без всякого учета их знаний местности и местных условий. Лучше бы их использовали повзводно и то в районах окружавших их села и города, дабы совместно с армией и полицией были прежде всего очищены от УЧК ближайшие окрестности и все постройки там либо должны были приведены в полную непригодность, либо там должны были бы размещены военные гарнизоны с устройством минных полей. Это обеспечило бы более менее безопасное существование местным сербам даже при будущем массовом возвращении албанцев.

Но создание ВТО было проведено из рук вон плохо. Не уделялось внимания их обучению, а оснащение зависело от возможностей местных властей. Все это напоминало сельское войско которое вместо вил и топоров получило автоматы.

Были люди готовые воевать и то не так уж мало и среди самих сербов Косова, а и поехало бы туда большое число добровольцев из всех сербских земель, да и иностранства, и они то и послужили бы созданию хороших интервентных подразделений.

На деле же все осталось на "сельском" уровне и отдельные интервентные группы в составе ВТО больше напоминали партизан начала второй мировой чем регулярную армию, а ни программ подготовки, ни психофизического отбора в них не было. В прочем в начале боевые действия против УЧК на Дренице шли со стороны югославской армии и полиции довольно успешно.

Упорной обороны сел не было и после того как войска подходили к селам местные защитники начинали бежать. Югославское командование это использовало и ставило если позволяли условия с противоположной стороны "блокады", то есть гнало с двух трех сторон противника на засады своих воиск. Надо заметить что в марте в районе Дреницы действовала сводная группа 37 бригады из Рашки составленная из нескольких сот, может около 1000 срочнослужащих контрактников и офицеров, и задачи ей выполнялись довольно быстро. Разумеется кроме 37 бригады здесь действовало еще несколько армейских бригад, а так же ПЙП (Посэбнэ Йединице Полицийе), т.е. особые региональные формирования полиции,типа ОМОН)., САЙ (специальные противотеррористические формирования полиции центрального подчинения) "цервене беретке"( красные береты силы госбезопасности типов А и Б), а с ними совместно и под их командой действовали и остальные полицейские силы как местной полиции с Космета, так и сводные отряды региональных управлений полиции.

УЧК не оказала серьезного сопротивления и как правило тогда достаточно было подойти на 300 - 400метров к селу дабы вызвать ее бегство. Оборона оказалась не лучшей стороной УЧК, как из-за дезорганизованности командования (пока одно село брали из другого особого противодействия не было) так из-за слабости вооружения (как правило стрелковое оружие и иногда гранатометы).

После провозглашения общей мобилизации в Югославии и отправки тысяч резервистов и добровольцев из Сербии на Космет УЧК вообще не имела особых шансов на хоть призрачную победу. Так силы 37 бригады были распределены как правило поротно-повзводно по селам, а штаб бригады находящийся вначале в Сербице где-то в конце апреля - начале мая был переброшен в Глоговац. Войска размещенные по албанским домам откуда местное население было либо выселено либо сбежало, в какой то мере вросли в эти села и не очень охотно шли на другие места. Между тем без "акций" (операция у сербов) обойтись было нельзя так как далеко не все очищенные села были заняты войсками и в них стали возвращаться бойцы УЧК, которые после первого шока стали несколько приходить в себя. Новые акции заключались в "чищении", т.е. силы роты, батальона, а то и бригады развернувшись в цепь шли прочесывая все на своем пути, и это делом было утомительным, да и напряженным. Абсолютное большинство людей не имело опыта такого передвижения по лесу и шум и гам шедшие от таких цепей издалека давали знать албанцам о продвижении войск. К тому же большой проблемой было то, что люди часто сбивались в группы, обходили густые заросли или просто шли гуськом и были часты случаи когда группы УЧК проходили сквозь боевые порядки войск. Албанцы надо заметить давно готовились к этой войне и понавыкапывали в лесах и селах немало блиндажей используемых ими и как склады и как укрытия.

Сделаны они были хорошо и порою можно было пройти по ним не заметив входа, тем более, что все естественно смотрели перед собой ожидая в любую минуту выстрела. Албанцы нередко выкапывали и своебразные мышьи норы, залезая в которые по грудь, они проводили дни и ночи пока войска уходили из их сел. Выдерживать они могли долго попивая чай с сахаром и закусывая неприхотливой пищей. Нередко прячась от войск они себя засыпали листвой, что требовало обращать внимания на каждый звук. По лесу они передвигались хорошо, особенно ночью так, что сложилась абсурдная ситуация когда днем передвигались сербы, а ночью албанцы, и не только по дорогам и тропам, но и нередко по соседним домам ища продукты, теплые вещи или спрятанные боеприпасы.