Боевые маршруты
Шрифт:
А дело было вот как. В воздушном бою Григорию Пантелеевичу удалось сбить один вражеский самолет. Он погнался за вторым. Но внезапно появившаяся пара японских истребителей зажала его в клещи, и его машина загорелась. Пришлось выбрасываться с парашютом.
– Приземлился я в озеро, - рассказывал Кравченко.
– Хорошо, что это место оказалось неглубоким, чуть выше пояса. Отстегнув лямки парашюта, тяну полотнище к себе. В это время из камышей выплывает лодка. Старик китаец толкает ее шестом. Подплыл ко мне, глаза злые, кричит:
– Джапан?
– Какой джапан?
– отвечаю.
– Русский я, русский. Понял?
– Рус? Рус?
– сразу повеселел старик. Подтолкнул лодку ближе ко мне и протянул руку.
– Ты, Гриша, расскажи, как тебя китаец водкой угощал, - с усмешкой сказал А. Г. Рытов, выезжавший на поиски Кравченко.
– А что тут особенного, - потупился Григорий Пантелеевич.
– Водка как водка. Только горячая - пить противно.
– Кое-что ты не договариваешь, брат, - не отступал военком. И, обращаясь к рядом сидящим, продолжал: - Захожу я это в фанзу и вижу: наш Гриша, как богдыхан, сидит на циновке, потом обливается, полотенцем утирается. Увидел меня, глаза сощурил и смеется. А китайцы наперебой угощают его горячей водкой. Он так пришелся им по душе, что еле отпустили. Всей деревней его провожали.
Григорий Пантелеевич Кравченко был выдающимся летчиком и военачальником. С японцами ему довелось еще раз столкнуться на Халхин-Голе. Там он уже командовал авиационным полком. Позже стал генералом, дважды Героем Советского Союза.
...В числе летчиков-истребителей, храбро и мастерски сражавшихся в небе Китая, хочется назвать также Селезнева, Зингаева, Демидова, Панюшкина, Жукоцкого, Казаченко, Пунтуса и многих других. Особенно нравился мне Антон Губенко. В одном из боев он таранил японский самолет, сам остался жив и привел покалеченную машину на аэродром. А до этого он в воздушных боях сбил семь истребителей и бомбардировщиков противника. Китайское правительство наградило его орденом. Антон с честью выполнил свой интернациональный долг по отношению к китайскому народу.
Печальный юбилей
Командование японских ВВС решило в день рождения своего императора сделать ему подарок: 29 мая 1938 года нанести массированный бомбардировочный удар по городу Ханькоу. Зная, что истребительная группа там малочисленна, японцы, видимо, не сомневались в успехе. Китайское командование через своих агентов своевременно узнало о готовящемся налете и сообщило нашему главному военному советнику. Немедленно были приняты контрмеры: из Наньчана в Ханькоу перелетела новая группа истребителей.
Советские летчики встретили японцев на дальних подступах к городу. Бой был долгим, ожесточенным, и результаты его не могли обрадовать императора. Из 54 самолетов противник недосчитался 21. Мы потеряли две машины вместе с нашими дорогими товарищами.
На другой день об этом рассказали все газеты. Правда, ни одной русской фамилии не упоминалось, но нам они были хорошо известны. С замечательной победой мы поздравили А. Губенко, А. Гриценко, С. Грицевца, Г. Захарова, П. Лысенко, А. Благовещенского, А. Дупина, И. Пунтуса и других советских асов.
Более месяца японские летчики не появлялись в небе Китая. И только потом они вновь отважились пробиться к Ханькоу. Правда, и на этот раз им крупно не повезло. Из 18 бомбардировщиков и 36 сопровождавших их истребителей 15 были сбиты.
В сражениях с японцами боевой опыт приобрели и китайские летчики, прошедшие подготовку под руководством наших инструкторов. В ночь на 20 мая 1938 года они совершили полет даже над японской территорией, сбросили над о. Кюсю и префектурой Осака миллион листовок.
Летали они на наших бомбардировщиках. Звено возглавлял Сюй Хуан-шень. Поздравить китайских и советских летчиков с этим событием приехал Чан Кай-ши. На аэродром, где мы базировались, прибыло два черных открытых паккарда. На передней машине сидел сам генералиссимус.
Около командного пункта машины остановились. Я впервые близко видел Чан Кай-ши, и, должен сказать, он произвел на меня неприятное впечатление. Среднего роста, сутулый, узкие бегающие глаза, приплюснутый нос, под которым топорщилась жиденькая щетка усов. В жестах, манере разговора было что-то наигранное, театральное.
Предубеждение против Чан Кай-ши у нас сложилось уже давно. Мы знали, что в военном отношении он на редкость бездарная личность, в политическом - демагог, двурушник и карьерист, люто ненавидевший коммунистов.
Но лучше его выглядел и начальник штаба правительственной армии генерал Хо Ин-пинь. Это был крупный помещик, чуть ли не в открытую торговавший должностями.
Недолго пробыли на аэродроме Чан Кай-ши и его свита. Поздравив летчиков с удачным рейдом на японские острова, он поспешил удалиться. Больше я его не видел.
Заключив союз с компартией о совместной борьбе против японских агрессоров, Чан Кай-ши тем не менее плел против нее всевозможные интриги. Для него народные войска были, пожалуй, более страшными, чем японские. Оп отказался платить военнослужащим Красной армии, переименованной к тому времени в Национально-революционную, денежное содержание, лишал ее вооружения. В этих условиях приходилось нам поддерживать войска коммунистов.
Однажды мне довелось побывать в расположении войск 8-й армии, которой командовал Чжу Дэ, отвезти необходимый ей груз.
На аэродроме меня спросили:
– Сколько килограммов может поднять бомбардировщик?
– Одну тонну.
– Вот и отлично. Здесь груза как раз около тонны.
– А куда лететь?
– спрашиваю.
– Вот сюда, - указали мне на карте глухое место в горах.
– Там будет речушка, - пояснили товарищи.
– Место приземления обозначено полотнищем. Рядом будет выложен другой знак, показывающий направление ветра.
Вот и все данные, что мы получили перед вылетом.
– Нелегкая задачка, - шепнул Багрецов. Я и сам понимал, что нелегкая, а лететь надо. По расчету времени, мы должны быть на месте примерно через два с половиной часа. Но прошло уже три, вроде бы речушка обозначилась, а полотнища не видно. Долго кружили над безлюдными горами. В душу начало закрадываться сомнение - в тот ли район попали. Вдруг штурман кричит по переговорному устройству: