Боевые маршруты
Шрифт:
Удивляться не приходится, что его не раз сбивали. Ведь разведчик, как правило, ходит один, без прикрытия, а отбиться бомбардировщику от истребителей не всегда удастся: не тот маневр, не то оружие и не та скорость.
Василий Леонтьев не просил, чтобы ему дали отдохнуть, а сразу нас озадачил:
– Могу я переучиться на истребителя?
– Конечно можете. Но почему вдруг такое желание появилось?
Глаза Леонтьева сверкнули гневом:
– Уж очень зол на фашистов. Хочу сам с ними в воздухе драться.
– Сначала подлечитесь, а там посмотрим, - пообещали мы летчику.
Ожоги на лице
Медики решительно воспротивились (к здоровью летчиков-истребителей, как известно, повышенные требования). Истребителем Леонтьев не стал, но это не помешало ему бить врага и на другом типе самолета. Войну он закончил в небе Берлина за штурвалом бомбардировщика. Ныне Герой Советского Союза Василий Леонтьев работает в Гражданском воздушном флоте.
Я хорошо знал начальника парашютно-десантной службы авиационной дивизии капитана Волкова. До войны Волков служил во флотском экипаже, и как попал к нам в авиацию - не помню. У него, рассказывали товарищи, была красавица жена, двое детишек-близнецов, родившихся пород самой войной. Жену и детей он безумно любил.
Но любовь к своей попавшей в беду Родине, чувство воинского долга у Волкова были еще сильнее. Я не могу поверить, когда говорят: "Он дрался без страха в бою". Это обман, пустые слова. Каждому дорога жизнь, сама природа наделила нас инстинктом самосохранения. Другое дело - уметь владеть чувствами, научиться подчинять их своей воле.
Волков умел это делать. На самые трудные, самые опасные задания он шел без колебаний. Невольно вспоминаются слова песни: "Смелого пуля боится, смелого штык не берет". Так было и с Волковым. Смерть обходила его стороной.
Носил он на поясе маузер в деревянной кобуре, отобранный в схватке у немецкого офицера, и увесистый тесак. Это придавало летчику воинственный и даже несколько устрашающий вид.
Потребовалось как-то выяснить, что делается на орловском аэродроме. Мы тогда не знали, немцы там или еще наши держатся. Это можно было узнать только на месте, приземлившись на полосу.
– Разрешите выполнить задание мне, - вызвался Волков. Мы понимали: риск большой. В случае чего немцы живыми не выпустят. Подобрали ему такого же смельчака - добровольца из летчиков. Взяли они с собой автоматы, диски с патронами и на тихоходном По-2 вылетели на задание. Больше мы их не видели.
Через своих людей, работавших на аэродроме, мы потом узнали о трагической гибели храбрецов. Приземлились они и, увидев, что на аэродроме хозяйничают немцы, заторопились взлететь. Но не успели. Их уже окружили фашисты.
Тогда Волков и его товарищ выскочили из кабины, залегли и начали отбиваться. Немало врагов полегло от их метких пуль, а когда стало ясно, что живыми не выбраться, храбрецы покончили с собой.
* * *
24-м Краснознаменным бомбардировочным авиационным полком в свое время командовал полковник Е. И. Белицкий, потом П. И. Мельников. Отсюда вышла целая плеяда выдающихся воздушных бойцов. Полк принимал участие в борьбе с белофиннами, затем вошел в состав 13-й бомбардировочной авиационной дивизии, с которой, как уже известно читателю, в июне 1941 года я начал войну.
В полку сложились добрые боевые традиции. Почти все экипажи летали ночью, в сложных метеорологических условиях и выполняли самые ответственные задания по воздушной разведке в интересах штаба фронта. Но в одном из боевых вылетов полк здорово пострадал. С задания многие экипажи тогда не вернулись. Об этом стоит рассказать подробнее, чтобы стала понятной причина многих тяжелых невосполнимых потерь.
...В мае 1942 года на базе ВВС Брянского фронта создается 2-я воздушная армия. Командовать ею назначили генерала С. А. Красовского. Я у него стал заместителем. Жили мы втроем в одном доме - Красовский, я и Рома-занов. Жили и работали дружно, радости и горе делили пополам. Красовский обладал большим опытом руководства крупными авиационными объединениями, смелостью в принятии решений.
Как-то возвращается он из штаба фронта и говорит:
– Получено распоряжение Ставки поддержать нашего соседа - Юго-Западный фронт. Нам приказано нанести удар по танковой группировке противника в районах Харькова и Барвенково. Обстановка там сложная. Очень сложная, - подчеркнул он.
– Думаю послать на задание 223-ю бомбардировочную дивизию. Она полнокровная, экипажи с большим опытом. Ваше мнение?
Мы с Ромазановым согласились. Дивизию эту мы хорошо знали и в том, что экипажи с заданием справятся, не сомневались.
– В таком случае, завтра же отправляйтесь туда и организуйте боевой вылет.
Рано утром на следующий день к нам прибыл из Москвы член Военного совета ВВС генерал П. С. Степанов. Он уже знал о предстоящей задаче.
– Надо во что бы то ни стало спутать противнику карты, - сказал он.
– На танки они делают основную ставку.
– А кто будет прикрывать бомбардировщики?
– спрашиваю Степанова.
– Мы, как вы знаете, такой возможности не имеем.
Уже по первым дням войны я хорошо понимал, что без истребителей полет целого соединения бомбардировщиков может обернуться тяжелыми последствиями. По этой причине мы потеряли уже немало экипажей. А в районах Харькова и Барвенково фашисты имели мощную авиационную группировку.
– Прикрывать будут истребители Фалалеева (генерал Фалалеев в то время командовал ВВС Юго Западного фронта), - заверил Степанов.
Тут же сажусь в самолет По-2, прилетаю на один из аэродромов, где располагался хорошо знакомый мне 24-й бомбардировочный полк.
С того момента, как я оставил его в Казани, состав полка несколько изменился, но костяк остался прежним. Среди командиров, политработников, летчиков, штурманов, инженеров и техников я встретил немало своих воспитанников: Ивана Гречушникова, Ефима Лапина, Емельяна Козлова, Алексея Уса, Константина Сидорова, Василия Данилова, Алексея Богомолова, Алексея Увида, Арюпипа, Медведкина, Умолотного и других и был безмерно рад встрече с ними. Многих узнал в лицо. Теперь они были закаленными в боях воинами, каждый отмечен не одной правительственной наградой.