Боевые маршруты
Шрифт:
Приятно было слышать о высоком подъеме, царившем в частях, о том, что воины преисполнены решимости с честью и до конца выполнить свой долг перед Родиной. Значит, дала плоды та огромная воспитательная работа, которую повседневно проводили командиры и политработники, партийные и комсомольские организации.
– Скоро, Яков Иванович, скоро, - ответил я Драйчуку.
– Так и надо говорить народу.
В частях своим чередом шла боевая учеба. Отрабатывались наиболее эффективные приемы воздушного боя, бомбометания, штурмовок, отрабатывались вопросы взаимодействия между авиацией и наземными частями.
Меня в то время особенно беспокоили аэродромы. Зима стояла снежная и капризная, метели сменялись оттепелями. Люди работали почти без отдыха, поддерживая взлетно-посадочные полосы в рабочем состоянии. Но иногда одной вьюжной ночи было достаточно, чтобы перечеркнуть многодневные труды аэродромщиков.
Помню, потребовалось привести в порядок давно заброшенный аэродром. До него по прямой было около 30 километров. Но полевая дорога лежала под метровым снежным покровом.
– В вашем распоряжении трое суток, - говорю начальнику отдела аэродромного строительства.
– По истечении этого срока там должны приземлиться самолеты.
– Трое суток?
– удивился майор Рабинович.
– Да за это время вряд ли пробьемся туда со своими машинами. А когда же работать?
– Знаю: трудно, но надо.
Двое суток аэродромщики добирались до моста. За ними осталась глубокая тридцатикилометровая траншея, обвалованная высоченными сугробами. Траншея эта потом сослужила нам добрую службу. Машины, подвозившие на аэродром горючее, боеприпасы, продовольствие, были надежно скрыты от ударов с воздуха.
Прибыв на место, люди после короткого отдыха изготовили из бревен нехитрые приспособления - гладилки, волокуши, угольники и взялись за очистку аэродрома. Одновременно они строили землянки, командный пункт, оборудовали места для хранения горючего и боеприпасов. На четвертые сутки утром аэродром уже принял первых истребителей.
При выполнении этого задания воины проявили высокое сознание долга. И мы достойно их отметили.
Много забот и хлопот было у скромных тружеников тыловых подразделений. Они поддерживали в постоянной готовности до тридцати аэродромов и не имели никаких нареканий в свой адрес. Иной раз мы диву давались: откуда только люди брали силы, чтобы выдерживать такое напряжение в работе?
Материально-техническому обеспечению боевой деятельности авиачастей мы всегда уделяли пристальное внимание. Перед началом этой операции наши водители перевезли на склады и аэродромы 2386 тонн боеприпасов, 6217 тонн горюче-смазочных материалов, 33 вагона различного авиационно-технического имущества, немало продовольствия и обмундирования. Грузы доставлялись чаще всего по плохим дорогам и бездорожью под непрерывными бомбежками противника. При решении этой важной и трудоемкой задачи хорошо показали себя многие генералы и офицеры авиационного тыла. Среди них хочется назвать П. Г. Казакова, И. И. Семенова, Е. А. Адо-рова, П. П. Запольского, А. П. Лебедева, В. К. Свешникова, М. П. Мироновича, Д. А. Ершова, А. Я. Стуруа, Н. Д. Кузнецова, Н. М. Шопина, П. Савкипа, Б. А. Рабиновича, К. Н. Щипина и многих других.
* * *
Время наступления приближалось. Летный состав изучал район предстоящих боевых действий. Воздушные разведчики выискивали все новые объекты на переднем крае и в глубине обороны противника, фотографировали их. В штабах выявленные цели наносились на карты. Вся эта предварительная работа была чрезвычайно необходима и для нас, и для командования наземных войск.
Противник всячески противодействовал разведчикам. Они подвергались атакам истребителей, сильному обстрелу зениток. Но не менее серьезные помехи в их работу вносила плохая погода. Когда с озера Ильмень и с Лова-ти начинали дуть сильные ветры, поднималась пурга. Снежная пелена застилала небо, ветер наметал между самолетами сугробы. Хотя в землянках, где стояли железные печки, было по-домашнему тепло, ненастная погода раздражала летчиков. Их настроение хорошо выразила наша гостья Маргарита Алигер. В стихотворении "В нелетный день", посвященном командиру авиационного разведывательного полка И. Д. Завражнову, она писала:
Снег метет налево и направо,
Хмуро от заря и до зари.
Трудный день для летного состава
– Жди погоды, думай да кури.
На следующий день "временно безработный" командир позвонил с аэродрома в армейскую газету и продиктовал ответные строки:
Снег вновь поутру заблистал,
Прозрачна даль в краях высотных.
Друзья мои, наш час настал,
Мы наверстаем день нелетный...
Небо действительно немного прояснилось. Летчик Хочетуров отправился на разведку. Но вскоре "прозрачная даль в краях высотных" снова сменилась облачностью и дымкой. Командиру экипажа пришлось вести самолет по приборам. Вот внизу, в одном из "окон", показалась прямая, как стрела, линия железной дороги. Летчик посмотрел на карту. Стало ясно, что с маршрута не сбился.
Но чем дальше уходил самолет на запад, тем ниже опускалась облачность. По расчету, под крылом должен появиться вражеский аэродром, но сколько ни всматривались разведчики в туманную муть, ничего увидеть не могли.
Нет, стоп! Внизу обозначились какие-то предметы, расположенные на равном удалении друг от друга. Да это же самолеты. Стрелок Клименко, заранее подготовивший светящиеся бомбы, ждал команду. И вскоре услышал ее.
Серая мгла вдруг расступилась. "Один, два, три", - считал про себя Хочетуров. Самолеты стояли в два ряда, их было двадцать, как подтвердил фотоконтроль.
Не задерживаясь, экипаж развернулся и взял курс к другому аэродрому. И там Хочетуров аккуратно подсчитал и сфотографировал самолеты. Теперь гнезда фашистских стервятников были хорошо известны.
Возвратившись домой, летчик доложил о результатах разведки. На карте, висевшей в штабе, появились новые отметки. В вышестоящие инстанции были немедленно отправлены донесения.
Здесь я должен сделать небольшое отступление и сказать, что сразу после организации воздушной армии нашим разведчикам приходилось очень туго. Правда, воздушной разведкой занимались в каждой части, по специальное разведывательное подразделение было в единственном числе.
В один из мартовских дней 1943 года начальника разведки подполковника Прусакова вызвал командующий фронтом генерал-полковник И. С. Конев. Вернулся он сильно расстроенным. Подавленным голосом доложил:
– Генерал Конев предупредил: если и дальше так будет вестись воздушная разведка - я, мол, тебе бороду вырву.
Все, кто присутствовал при этом разговоре, невольно расхохотались. У Георгия Кирилловича действительно была густая, красивая борода, за которой он тщательно ухаживал.
– Ну и что ты ему ответил?
– еле сдерживая смех, спросил Стороженко.
– А я ему спокойно говорю, - уже бодрым тоном продолжал Прусаков. Конечно, товарищ командующий, бороду вырвать всегда можно, но разведка-то ничуть от этого не улучшится. На триста километров фронта у нас не хватает самолетов.
– Сколько же вам их надо, чтобы нужды не испытывать?
– спросил командующий.
– Минимум еще один полк.
Только тогда командующий фронтом немного успокоился. Посмотрев на мою бороду, он озорно сверкнул глазами и сказал:
– Хорошо. Идите. Переговорю с вашим начальством. А борода пусть останется пока при вас.