Боевые маршруты
Шрифт:
72-й скоростной бомбардировочный авиационный Петрозаводский полк, который несколько раньше был преобразован в разведывательный, вскоре показал себя с самой лучшей стороны. Широкий размах получила аэрофотосъемка. Резко сократилось время обработки разведывательных данных. Кроме того, мы обязали вести разведку все экипажи, вылетающие на боевые задания, - истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков. О своих наблюдениях они немедленно докладывали командованию.
Как-то в разговоре я сказал Прусакову:
– Штаб фронта доволен вашей работой. Теперь за бороду можете не опасаться.
* * *
В 240-й отдельной
Капитан Василий Погорелов любил летать на бреющем, причем иногда на крайне малой высоте.
– Смотри, Василий, когда-нибудь врежешься в землю, - предупреждали его товарищи.
– Зря боитесь, - озорно отвечал Погорелов.
– Моя "пешка" блинчиком отскочит и снова будет в воздухе.
В чем было преимущество такого полета? Во-первых, разведчик всегда неожиданно появлялся над вражескими позициями. Во-вторых, он может рассмотреть такие детали, которые обычно скрадывает большая высота. В-третьих, его не сразу обнаружат вражеские истребители, особенно на фоне леса.
Другое дело, когда поручалось произвести аэрофотосъемку. Тут хочешь не хочешь, а выдерживай высоту. При выполнении таких заданий и случалось Погорелову встречаться с истребителями противника. Но летчик, умело используя мощь бортового огня и маневренные качества "пешки", обычно выходил победителем из таких схваток.
Погорелов совершил более 150 разведывательных полетов, был удостоен звания Героя Советского Союза и награжден многими орденами. Двадцатидвухлетний командир эскадрильи погиб при выполнении очередного боевого задания.
Колоритной фигурой был и майор Иван Ефремович Великий. До войны он, будучи машинистом паровоза, без отрыва от производства окончил аэроклуб и поступил затем в Ворошиловскую военно-авиационную школу. Завершив учебу, полтора года работал там инструктором. Как только началась война, Иван Ефремович стал военным комиссаром сначала подразделения дальних, позже ночных бомбардировщиков. Но у него была неодолимая страсть к разведке. Командование удовлетворило его просьбу, и Великий стал командиром 2-й эскадрильи 72-го разведывательного полка.
Природа наделила Ивана Ефремовича крепким здоровьем и недюжинной силой. Спокойный по характеру, отзывчивый, он пользовался у подчиненных непререкаемым авторитетом.
Смелость у И. Е. Великого граничила нередко с риском. Но она сочеталась с высоким летным мастерством и тонким расчетом. На самые трудные задания комэск вылетал обычно сам. И всегда возвращался с полными, а главное, с достоверными сведениями о противнике.
Летом 1943 года у И. Е. Великого произошел такой случай. Закончив разведку, он развернулся на обратный курс. И тут на высоте 4 тысячи метров появились вражеские истребители и начали его преследовать. Чтобы оторваться от них, пришлось уходить с набором высоты в сторону солнца. А все члены экипажа были без кислородных масок. Маневрируя и отстреливаясь, Великий не заметил, как поднялся на семь с половиной тысяч метров. Когда фашисты отстали, он запросил сначала штурмана, потом стрелка-радиста, как они себя чувствуют. Ни тот, ни другой не ответил. "Оба в обмороке", - с тревогой подумал Иван Ефремович. Правда, сам он не чувствовал кислородного голодания. Возможно, потому, что был сильнее и выносливее товарищей. А может быть, сказались обостренное чувство ответственности за судьбу экипажа и нервное напряжение?
Резко двинув штурвал от себя, Великий перевел самолет в крутое пикирование. Выровнял его на высоте две тысячи метров. Штурман пришел в сознание быстро, а стрелок-радист ответил по переговорному устройству минут через восемь после снижения.
А в другой случай с его экипажем мы, в штабе, даже не сразу поверили. Ведь летчики горазды на шутку. Однажды ночью разведчики возвращались с задания. Когда подошли к аэродрому, он оказался закрытым туманом, свет включенного на земле прожектора рассеивался, и летчику трудно было рассчитать заход на посадку.
Иван Ефремович Великий начал выравнивать машину несколько раньше границы летного поля и немного правее полосы. А там в капонире стояла малокалиберная пушка с задранным вверх стволом. Самолет как-то зацепил ее правой ногой шасси, выдернул, пронес метров 50 и уронил в кустах.
Отдыхавший в землянке расчет решил, что начался воздушный налет, и бросился к пушке. Однако ее, к изумлению зенитчиков, на месте не оказалось. На глазах исчезла. Нетрудно представить себе состояние незадачливых защитников аэродрома: и срам и стыд. Они потом долго служили предметом шуток. Им незлобиво предлагали и "разуть глаза", и ущипнуть друг друга, и немедленно обратиться к психиатру.
Мы у себя тоже немало посмеялись над столь невероятным происшествием. Отрядили даже одного из товарищей узнать, уж не подвох ли тут какой.
– Все правильно рассказывают, - доложил он.
– Сам видел эту пушчонку в кустах.
А что сталось с воздушными разведчиками? Да все обошлось благополучно. Освободившись от пушки, летчик ушел на второй круг и посадил самолет на фюзеляж. Никто из экипажа не пострадал.
Над майором И. Е. Великим тоже потом нередко подтрунивали.
– Иван у нас овладел новой профессией - уносить по ночам пушки, - пошутил на одном из совещаний командир полка.
– Сегодня он провел эксперимент на своих, завтра полетит к фашистам. А чтобы не размениваться на мелочи - решил приделать к самолету два крюка и снимать с позиций за один заход по половине батареи.
Опережая события, скажу, что майор И. Е. Великий командовал воздушными разведчиками до конца войны. Немало трудных заданий выполнил он лично сам со своим дружным экипажем. Например, разведку шоссе на участке Познань - Берлин он провел в сильный снегопад, когда видимость почти полностью отсутствовала. За этот вылет его наградили орденом Александра Невского, штурмана Н. Канищева - орденом Отечественной войны 1-й степени, а стрелка-радиста М. Смирнова орденом Красного Знамени.
В феврале 1945 года И. Е. Великого назначили командиром 16-го Сталинградского Краснознаменного отдельного разведывательного авиационного полка. Он одним из первых сфотографировал берлинские укрепления гитлеровцев. Грудь его украсили многие награды, в том числе четыре ордена Красного Знамени.