Боевые репетиции
Шрифт:
Совет был хорош. Племянник Артем пользовался в семье репутацией человека не только весьма умного, но и удачливого в денежных делах.
— Ты на атомную выезжаешь? Еще Чернобыль?
— К счастью, нет. Честно-честно. Объект не атомный. Ехать должен сегодня с утра.
— Так тебя собрать надо было!
— Уже.
Рославлев слегка пнул ногой черную дорожную сумку малого объема и, предупреждая лишние вопросы, добавил:
— Мне ведь на короткий срок — дня два с половиной. И вот еще угощение для тебя от заказчика.
На кухонный столик
— Это я получил бесплатно. Вроде как подарок.
Жена бросила острый взгляд сначала на баночку, потом на мужа.
— Я ее приберегу до твоего возвращения.
— Если задержусь, съедай. Она не пастеризованная. Впрочем, задержек быть не должно.
— Хоть скажи, в какие края.
— В пределах Расеи-матушки. В северном направлении, это все, что могу сказать. Ехать считанные часы. Во всяком случае, намного меньше суток.
— Не лезь куда не надо, с твоим сердцем…
— Я все лекарства взял. И буду осторожен.
Супруги расцеловались.
Глава 4
Ехать и вправду было недалеко: парк Сокольники, в прежние времена (да и сейчас) он был излюбленным местом гуляний. Но с утра в пятницу там не должно быть много народу. Сводка погоды в Москве на этот день в Интернете не отыскалась, но в одиннадцать утра там должно было быть немного выше нуля. Зато почти наверняка в это время года там грязища. Даже в двадцать первом веке — и то, а уж в 1938 году подавно.
Именно по таким соображениям была выбрана одежда и обувь: зимняя серая куртка, брюки примерно того же вида, довольно теплая шапка с козырьком (троюродная сестра кепки) и берцы. Наряд для местных был не вполне привычный (и не военный, и не спортивный, и не административный), но пришелец рассчитывал, что сумеет, не привлекая уж очень большого внимания, выбраться на просторы города… а там поглядим.
Рославлев выбрал место у немалой толщины древесного ствола. Он знал это дерево. Это был дуб, которому было суждено дожить до XXI века. Инженер быстро глянул на часы. И негромко произнес ключевую фразу — ту, которой его научил заказчик.
Мгновенно тускло-серая пелена окутала путешественника во времени.
Но расчеты, как это порою бывает, разбились о случайность, предусмотреть которую было невозможно. Едва появившись у ствола уже в тридцать восьмом году, пришелец увидел троих свидетелей. Они вообще были лишними, а уж эти — и совсем ненужными.
Эти граждан никто не причислялил бы к законопослушным. Дело было даже не в одежде и обуви. Имелись другие признаки. Взгляды. Стиль движений. Даже манера носить кепки надвинутыми на самые глаза. На вид им было лет по четырнадцать-пятнадцать.
Неформальным лидером этой троицы был Анатолий по кличке Вьюн. И по возрасту (почти шестнадцать), и по заслугам (за плечами имелась ходка в колонию для несовершеннолетних) он имел наибольшее право на главенство. Кликуху он получил за умение выходить из неблагоприятных ситуаций. Этому
Заместителем (он же второй в иерархии, он же вечный завистник) был Василий по прозвищу Канал. Кличка была и редкая, и неблагозвучная, отчего являлась предметом неиссякаемых моральных терзаний ее владельца. Получил он ее за чрезмерное использование глагола "канать". От этой привычки Канал избавился, но прозвище уже прилепилось.
Младшим в чине был Димон. Клички у него вообще не было, если не считать обращений типа "эй ты, сявка". Общее мнение старших об этом индивиде было скорее положительным. В армии или во флоте старшина причислил бы его к "молодым, но старательным" — и по справедливости, поскольку Димон и вправду старался. У него даже было при себе оружие: заточка, сделанная из напильника. Изделие было не из престижных, но Димон уже поставил себе цель приобрести настоящую финку и прилагал большой труд к достижению этой сияющей высоты.
— Гля, робя, фраер, — удивился главный. Он заметил потенциальную добычу первым, как и положено самому умелому и удачливому. — Дед, одежу-то сымай, не то попорчу.
С этими словами в левой руке Вьюна появилась его гордость: нож-выкидуха. У Канала вооружение представляло собой неплохую на вид копию финского ножа — если не считать того, что сделано это было из обломка полотна ленточной пилы. Впрочем, сам владелец не знал этого по недостатку образования.
Младший в чине достал заточку и сделал попытку напугать жертву. С этой целью он растянул губы в усмешке и произнес страшным голосом:
— Ы!
Седой человек вел себя совершенно не по правилам. Он ничуть не испугался, только на мгновение задумался. Дальше пугаться пришлось уже этой троице.
Лезвие выкидухи исчезло, как будто его не было. Через мгновение оно оказалось на земле. Таинственным образом оказались обрубленными и самоделка Канала, и заточка Димона. Но это было бы еще полбеды. В совершенно пустой руке дедушки вдруг оказался серый пистолет.
— Лечь животом на землю! Руки на затылок! Ноги расставить! Рот раскрыть!
Реакция этих троих оказалась совершенно различной.
Вьюн положился на чутье, которое его неоднократно выручало раньше, а сейчас заходилось в визге: "Этот седой опасен до последней степени!". И потому он, падая на землю, одновременно зачастил со скоростью, сделавшей бы честь пулемету ШКАС [8] :
— Дяденькапожалейсиротумыпошутитьхотелиотпустибольшенебудем…
Все эти звуки сопровождались чистосердечными слезами.
Канал добросовестно лег, принял нужную позу и наивно спросил:
8
авиационный пулемет винтовочного калибра, 1930 г. Для своего времени отличался необыкновенной скорострельностью (до 1880 выстрелов минуту).