Бог из клетки
Шрифт:
– Назад!
Бог не кричал, но слова принесла будто сама земля, прошептал в ухо поднявшийся ветер. Талла знала, что ему можно верить. Что следует немедленно сделать то, что он говорит. Повернуть. Бежать? Но она стояла. Смотрела вперёд, не в силах двинуться, пока не поймёт опасность, сама не увидит…
А когда увидела, бежать было поздно. Из-за каменной глыбы, за которой по вильнувшему тракту ещё недавно скрылся торговец, появился разъезд. Четыре всадника расслабленно переговаривались, почти не глядя перед собой. Да, послушай она бога чуть раньше, они смогли бы убежать, затаиться за камнями, но теперь… Легче уж было крикнуть: Э-эй, мы здесь!
По шороху ткани за спиной Талла поняла, что Итер накинул капюшон. Теперь он поравнялся с ней, и прихватил за локоть. Принимая игру, Талла ухватила его руку обеими ладонями, подставила плечо, будто помогает дедушке брести. Разве есть разъездным дело до них?
– Откуда? – обрушился на них голос всадника.
– Из Соланира, господин, – врать не было смысла, дорога здесь одна, прямая.
Талла надеялась только, что курсирующий по тракту разъезд доверится товарищам с ворот. Разве выпустили бы их двоих, будь они теми, кого разыскивают? Но те не доверились. Или знали, что путей из города больше, чем пять ворот, ведущих в разные концы света.
Всадники обступили их, один – с волосами прямыми, чёрными с проседью, напоминавшими спину дикобраза – спешился. Талла бросила три кратких взгляда по сторонам, прикидывая, не смогут ли они убежать? Вперёд, назад – нет, по тракту конные догонят их в два скачка. Лезть на голую скалу? Она не умеет, да и арбалетный болт под лопатку получить совсем не хотелось. Позвоночник на мгновение свело, будто в спину и правда впилось острое жало болта. Болото? Даже и думать нечего. Талла удивилась, как спокойно скользят в голове варианты действий. Их ещё не схватили, нет, и всё же подгибающему колени страху пора было появиться, чтобы разметать невесомые страницы мыслей.
Пока Талла искала глазами путь для побега, “Дикобраз” бесцеремонно сбросил капюшон с Итера. Вот и всё. Поздно.
– Одноглазый! Это они!
Бог взрычал, Талла шатнулась в сторону, прямо под ноги коню. Всадник в мгновение слетел вниз, сцепил её руки за спиной. Она дёрнулась – боль в плече прострелила до самых стоп. Всадник держал крепко, скорее вывихнешь руку, чем освободишься. Остальные разъездные соскочили на тракт и кинулись на Итера.
Втроём? Зачем… На глазах Таллы он ещё ни разу не сопротивлялся. Ждать-выжидать – всё, что он внушал ей самой и, видимо, заодно себе. Но рык так и стоял в ушах. А теперь… Бросился на “Дикобраза” – старый тигр, которому уже недостаёт силы, но тело ещё помнит славные драки. Итер выбил бесполезную в ближнем бою пику из рук противника. Безоружному повредить забранное в доспех тело едва ли возможно, но бог наносил удары – в лицо, незащищённые части ног, не замечая ответные. Один на один он мог бы победить. Но разъездных было трое, не считая того что удерживал Таллу. Оставшиеся двое накинулись на Итера, свалили его в дорожную пыль. Один охнул, получив ногой в голень. А потом они натянули на голову бога мешок, перетянули верёвками тело.
– В пещеру их, – захлёбываясь словами, пролаял “Дикобраз”.
Таллу подняли над землёй, потащили следом за слабо дёргавшимся Итером. Он точно птица, чью клетку накрыли платком, почти перестал сопротивляться, оказавшись наполовину в мешке.
Их волокли шагов двадцать, пока за нагромождением валунов у склона,Талла не разглядела узкую тёмную полосу в скале. Спрятанный самой природой вход в пещеру они с Итером не заметили, пока шли по тракту. Или не заметила только она… Какая теперь разница? Их затолкали внутрь, бегло обыскали, связали и оставили валяться на прохладном камне в темноте. Сами разъездные отошли к выходу – не слишком далеко, и потому их негромкий разговор долетал до пленников.
– Иман, скачи в город, доложи Великому, что мы их схватили. Скажи, что ночью доставим во дворец.
Ночью… Значит, они стали бояться бога? Его, возможно, вернувшейся силы? Но последнюю Итер потратил на попытку вырваться... Это знала Талла , а всадники – пусть лучше боятся. Сама она не понимала, что чувствует. Непривычное спокойствие и рассудительность, одевшие её в ледяную броню, истаивали, грозя обернуться слезами, но Талла решила, что больше не заплачет. У них есть время до ночи! Пока – здесь, сейчас! – им ничего не грозит, а она страшно устала и, быть может, имеет последний шанс поспать.
Талла закрыла глаза. Верёвки начинали натирать кожу, лопатки больно упирались в камень, а любой поворот головы грозил набить шишку о пол пещеры… И всё же она смогла провалиться в сон напрочь лишённый сновидений. Будто сознание, как свечу, просто притушили пальцами.
Талла проснулась от пинка.
Её, не дожидаясь полного пробуждения и осознания происходящего, грубо ставили на ноги и выталкивали из одной темноты в другую. Неужели ночь набежала так быстро? А Талла даже не попыталась, да что там… Подумать не успела о побеге, спасении! То, что она посчитала мудростью, казалось теперь слабостью, лживыми увещеваниями измотанного тела. Нет, нет… в пути сбежать проще, чем из пещеры-ловушки, а для побега нужны силы!
Взгляд Таллы заметался в поисках Итера, в темноте мельтешили силуэты людей, один – сгорбленный, с чем-то бесформенным вместо головы. Он. Их выпихнули наружу.
Разглядеть здесь что-либо было немногим легче – небо с луной и звёздами заткали тучи, а единственный человек с факелом стоял поодаль, будто боялся подпустить к богу хоть толику света. До Таллы и её пленителей дотягивалось лишь эхо от рыже-жёлтого свечения. Талла удивилась, что вояк не прибыло – всё те же четверо всадников, а ведь Великий должен был отправить подкрепление… Неужели не счёл их достаточно опасными? Неважно, неважно – всё это только на руку.
Вдруг она уловила тонкий свист на грани слуха, и что-то слабо толкнулось ей в грудь. Будто муха врезалась на полном лету. Талла опустила глаза – на рубахе, уже засаленной и обтрепавшейся, повисла тонкая игла с утолщением на противоположном острию конце. Ей захотелось сбросить с себя странную, пугающую штуку, но связанные руки не позволяли. Что это?! А ведь оно… Оно наверняка должно было пробить ткань и впиться в тело! Помешали повязки на груди и… Кулон. Золотая пластинка, аккурат примотанная к сердцу там, куда метила игла.
Но выплести дальше цепочку мыслей Талла не успела. Всадник, протянувший руки, чтобы принять Таллу в своё седло, вдруг качнулся и свалился с коня, ногой повиснув в стремени. Что-то торчало из его шеи там, где заканчивался высокий ворот стёганной куртки и начинался шлем. Остальные среагировали мгновенно. Таллу выпустили, она упала набок ударившись плечом и бедром. Разъездные выставили щиты, прикрывая шею и лица. Факел взметнулся выше, освещая широкую часть тракта.
Кто-то появился на границе света и ночи. Силуэт. Гибкий, быстрый. Он отправил на землю второго разъездного раньше, чем остальные успели броситься на него. Но внезапность больше не подыгрывала ему. Теперь пришлось биться с двумя – злыми. сильными, запечатанными в кожаную броню. Напавшего же защищала только скорость.