Бог как иллюзия
Шрифт:
Существует древнеегипетская надпись о боге-творце Птахе, в которой другие боги названы вариациями «голоса» или «языка» Птаха. Современные переводчики отвергают буквальное значение «голос» и интерпретируют других богов как «объективизированные концепции сознания [Птаха]». Не соглашаясь с такими усложненными толкованиями, Джейнс предлагает отнестись к буквальному переводу серьезно — боги были «чужими голосами» в головах людей. Далее Джейнс высказывает предположение о возможном развитии образов этих богов на основе памяти об умерших вождях, продолжающих, образно говоря, управлять своими подданными посредством звучащих у тех в головах воображаемых голосов. Вне зависимости от того, согласны вы с доводами Джейнса или нет, его работа весьма любопытна и заслуживает упоминания в книге о религии.
Вернемся теперь к возможности использования заимствованных
Возможно, лучше не считать богов предками чудиков или наоборот, а рассматривать тех и других в качестве побочного результата одной и той же психологической предрасположенности. Богов и чудиков роднит способность утешать и помогать оценивать идеи в некоем подобии диалога. Таким образом, мы недалеко ушли от изложенной в главе 5 теории эволюции религии как побочного психологического продукта.
Утешение
Пришло время рассмотреть такую важную функцию бога, как утешение, — а если бога нет, мы должны еще решить сложную гуманистическую проблему, чем его заменить. Многие люди, согласные с тем, что бога, возможно, не существует и что бог не является необходимым условием нравственности, тем не менее выдвигают в качестве козырного аргумента следующий: у людей якобы есть психологическая или эмоциональная потребность в боге. Исчезни религия, язвительно интересуются они, что останется умирающим пациентам, рыдающим родственникам усопших, одиноким Элеонорам Ригби, у которых, кроме бога, никого нет?
Первое, что следует сказать, или вовсе не стоит говорить, в ответ на такое утверждение, — это то, что способность религии утешать не делает ее более правдивой. Даже если быть к ней очень снисходительными; даже если доказать, что вера в бога абсолютно необходима для психологического и эмоционального благополучия людей; даже если все атеисты вдруг окажутся безнадежными неврастениками с постоянной невыносимой тревогой за судьбу мироздания и склонностью к самоубийству — ничто из этого ни на йоту не прибавит веса доказательствам существования бога. Все вышеназванное может говорить лишь о пользе самоубеждения в его существовании, пусть на самом деле его и нет. Как я уже упоминал, Дэн Деннет в книге «Разбивая заклятье» проводит различие между верой в бога и верой в веру, то есть убежденностью в том, что верить полезно, даже несмотря на ложность самой веры: «…верую, Господи! помоги моему неверию» (Марк. 9:24). Верующих, вне зависимости от степени их убежденности, поощряют открыто заявлять о своей вере. Может быть, повторяя одно и то же много раз, действительно возможно уверовать в истинность произносимого. Думаю, у каждого есть знакомые, симпатизирующие религиозной вере и протестующие против нападок на нее, которые, однако, с сожалением признают, что сами этой веры не имеют.
С тех пор как я прочел у Деннета об этом различии, я нередко имел случай его применить. Не будет преувеличением сказать, что большинство знакомых мне атеистов скрывают свои взгляды за фасадом благочестия. Сами они ни во что сверхъестественное не верят, но продолжают испытывать смутную симпатию к иррациональным взглядам. Они верят в веру. Поразительно, как часто люди не видят различия между утверждениями «X — истинно» и «хотелось бы, чтобы все верили, что X — истинно». А может, на самом деле они и не совершают этой логической ошибки, а просто считают, что по сравнению с человеческими чувствами правда не так уж важна. Я не хочу умалять роль человеческих эмоций и чувств. Но давайте в каждой дискуссии с самого начала уточнять, о чем пойдет речь: о чувствах или об истине. И то и другое важно, но это разные вещи.
В любом случае мое гипотетическое «признание» о свойствах атеистов, сделанное в начале раздела, не соответствует действительности. Мне не известны факты, которые говорили бы об общей предрасположенности атеистов к печальному, тревожному унынию. Бывают счастливые атеисты и бывают несчастные. Точно так же, как бывают счастливые и несчастные
Завершая книгу, я хочу показать, что, напротив, у отказавшихся от веры в сверхъестественное людей имеется больше шансов вести счастливую полноценную жизнь. Но сначала необходимо рассмотреть претензии религии на роль утешителя верующих.
Согласно «Краткому оксфордскому словарю», «утешение — это избавление от печали или беспокойства». Разделим утешение на два типа:
1. Непосредственное, физическое утешение. Застигнутый ночью в горах путник почувствует себя лучше в компании большого, теплого сенбернара, и даже еще лучше, если к его ошейнику будет привязана фляжка с коньяком. Плачущего малыша утешат крепкое объятье и нашептанные на ушко утешительные слова.
2. Утешение, вызванное открытием нового факта или новым взглядом на знакомые факты. Вдову погибшего на войне солдата может утешить неожиданное открытие, что она беременна его ребенком или что, умирая, он совершил геройский поступок. Нас может утешить новый взгляд на знакомую ситуацию. Философы говорят, что в смерти старого человека нет ничего особенного. Ребенок, которым он был когда-то, «умер» давным-давно — не в одно мгновенье, а день за днем, вырастая во взрослого человека. «Смерть» каждого из отпущенных людям шекспировских семи веков происходит путем медленного перехода в следующий. С этой точки зрения момент испускания стариком последнего вздоха не отличается от происходившего в течение всей жизни поэтапного «умирания». [227] Человеку, с содроганием относящемуся к мысли о собственной смерти, подобная точка зрения может показаться в чем-то утешительной. Может, конечно, и не показаться, но это — просто пример утешения при помощи размышлений. Марк Твен нашел другой способ справиться со страхом смерти: «Я не боюсь исчезнуть. Прежде, чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал». Это глубокомысленное утверждение не отменяет неизбежного факта нашей смерти. Однако мы можем взглянуть на неизбежность с новой точки зрения и, возможно, найти в этом утешение. Томас Джефферсон тоже не боялся смерти, хотя, по-видимому, не верил в загробную жизнь. По словам Кристофера Хитченса, «на закате жизни Джефферсон неоднократно писал друзьям, что ожидает конца без надежды и без страха. Это утверждение практически равносильно признанию, что он не был христианином».
227
Если не изменяет память, автором этого аргумента является оксфордский философ Дерек Парфит. Я не слишком углублялся в поиски его источника, потому что использую его здесь только мимоходом, как пример утешения методом философии.
Стойкие умы вполне могут вынести нелицеприятное заявление, сделанное Бертраном Расселом в эссе 1925 года «Во что я верю»:
Думаю, что, когда я умру, я сгнию, и ничего от моего «я» не останется. Я уже не молод и люблю жизнь. Но я бы счел ниже своего достоинства трепетать от страха при мысли о смерти. Счастье не перестает быть счастьем оттого, что оно преходяще, а мысли и любовь не лишаются ценности из-за своей быстротечности. Многие люди держались с достоинством на эшафоте; такая гордость должна научить нас видеть истинное место человека в мире. Даже если ветер, ворвавшийся в распахнутые наукой окна, заставляет нас, привыкших к уютному теплу традиционных «облагораживающих» мифов, поначалу дрожать, в конце концов свежий воздух приносит бодрость и силу, а открывающиеся перед нами огромные пространства обладают собственным неповторимым великолепием.
Когда я впервые в шестнадцатилетнем возрасте прочитал в школьной библиотеке эссе Рассела, оно произвело на меня огромное впечатление, но затем, с годами, забылось. Возможно, я бессознательно опирался на него, когда написал в 2003 году в «Служителе дьявола»:
Не только одно величие есть в этом взгляде на жизнь, каким бы унылым и холодным он ни казался из-под уютного покрова невежества. Подставляя лицо крепкому, резкому ветру осмысления — по выражению Иейтса, «вихрям звездных путей», — чувствуешь удивительную свежесть и бодрость.